Коулби обернулся к ней. Лорен пришла в возбуждение, и это смятение вызвало у нее бешеное биение пульса.
– Доброе утро, – сказала она тихо, чувствуя странную неуверенность.
– Доброе утро.
Коулби задержал дыхание, при этом его глаза с жадностью, которую он не смог скрыть, разглядывали женщину с заспанными глазами, стоящую так мучительно близко от нею. Ее большие глаза были затуманены сном, а рот был мягким и соблазнительным.
– У тебя есть все, что необходимо? – спросила Лорен, имея в виду кружки, сковороды и тому подобное.
– Теперь да, – сказал Коулби, имея в виду ее. – Как насчет чашечки кофе?
Он взял две кружки из буфета, наполнил их сваренным на пару напитком, а поставив кружки на стол, пригласил ее жестом присоединиться к нему.
– Как ты себя чувствуешь сегодня утром? – спросил он мягко.
Ужасно. Негодование охватило Лорен, разрушая то напускное равнодушие, которое она так упорно старалась сохранить.
– Прекрасно, – солгала она, схватив трясущимися руками кружку с кофе и сосредоточиваясь на том тепле, которое проникало в ее пальцы.
– А ты? – прошептала она, сдувая поднимающийся от чашки пар, чтобы спрятать предательскую дрожь губ.
– Ужасно, – признался Коулби. – Этой ночью я скучал без тебя.
– О?
Если это прозвучало с сомнением, то у нее был хороший повод для этого. Коулби изогнул дугой бровь.
– Нет ли намека на сомнение в твоем "О"? Лорен пожала плечами, опустила голову и уставилась на кружку, в смятении отмечая, что ее нужно снова наполнить, и поставила ее на стол со стуком.
Коулби решил, что Лорен расстроена из-за того, что этой ночью он не пришел к ней в постель. Поставив кружку и подходя к Лорен, он самодовольно улыбался. Коулби был бы несказанно счастлив исправить свою оплошность.
Когда он стал приближаться к ней, Лорен и понятия не имела, что он замышляет, и издала слабый звук изумления, когда он одним быстрым движением поднял ее со стула. Коулби прижал Лорен к себе вплотную, извиняясь за то, что оставил ее одну этой ночью. Ее имя не сходило с его уст до тех пор, пока его рот не слился с ее ртом в поцелуе, от которого у них перехватило дыхание и появилась волнующая дрожь.
– А твой завтрак? – напомнила ему Лорен, но он пробормотал: «Позже» и отнес ее в спальню.
Это стало образом их жизни в течение следующих двух недель. Отсроченные или вовсе несостоявшиеся встречи. Полетевшие к чертям обеды. Извинения вместо объяснений.
И слишком много одиночества, подумала Лорен, и ее глаза неожиданно наполнились слезами. Она любила Коулби сильнее, чем можно было себе представить. Но она пришла к печальному выводу, что ей недостаточно только любить его. Причина была в нем.