Она тогда дочиста опустошила тарелку, а после не спала всю ночь, мучаясь животом. Зато дед сиял от гордости. Если бы мать была при ней, ничего подобного не произошло бы, но мать так никогда и не смирилась с Дунканским перешейком. В год замужества она посетила Джубала Дункана – его сын тогда только начинал финансовую карьеру – и, наверное, рисовала в воображении шикарный курорт типа Лонг-Айленда. Этого визита оказалось достаточно, чтобы одно упоминание о Перешейке повергало ее в дрожь, но – надо отдать ей должное – она не стала чинить препятствий, когда Макгаффи Дункан пожелал познакомить их единственное дитя с родной деревней.
Жир в сковороде дымился, и Мэгги, подхватив ее чапельником, отодвинула на более холодную часть плитки, а потом потянулась прикрыть заслонку. До чего же она стала рассеянной в последнее время. Это прискорбно, когда готовишь на дровяной печке и пользуешься электроинструментами. Но ее рассеянность была вполне понятна: не успела она уладить обычные для конца сезона проблемы с угоревшими постояльцами, как начались досадные телефонные звонки. А потом – развешанная по деревьям туалетная бумага и надпись на двери.
– А тут еще этот, – в сердцах буркнула она, швыряя филе в жир. Ведь уже было успокоилась, решила, что способна справиться с любой напастью, и – на тебе, явился. Не успела она уверить себя в том, что эмоции и инстинкт не заглушают в ней более голос разума, как обнаружилось, что владеть собой ей труднее, чем когда-либо.
Когда она была подростком, отец подтрунивал над ее сентиментальной привычкой плакать на парадах и прятаться под одеялом с фонариком и любовным романом. Позднее он подшучивал над ней, когда она, повинуясь интуиции, покупала акции, а после обосновывала свой выбор расчетами и исследованиями, несмотря на то что чутье почти никогда ее не подводило.
Но ни инстинкт, ни интеллект не уберегли ее от ужасной ошибки, которую она совершила, выйдя замуж за Карлайла.
И, черт побери, говорила она себе, тыча вилкой в шипящее филе, не нужно большого ума, чтобы понять: связываться с Сэмом Кенеди нельзя. Она не могла объяснить почему, так же как никогда не знала, что подсказывало ей решение, когда она, проводя пальцем по списку, останавливалась на каких-нибудь акциях и знала, что через год они удвоятся в цене. В нем было что-то такое, что задевало ее за живое, и, чем скорее он уедет, тем лучше для нее.
Мэгги погрузилась в задумчивость, и перед ее глазами возникали то седые кудри и искривленный рот, то серые перья и кривой клюв чайки; она и не заметила, как выросла целая гора перченых и обвалянных в муке кусков рыбного филе. Этого еще не хватало! Она собиралась поджарить пару кусочков, а теперь придется всю неделю питаться рыбой.