Из штрека санки торчат. Веревка, в которую впрягались… В столовой стены сохранились, потолок – небо. В столовой по верхнему бордюру, что ли, синие цветочки и орнамент… Трудно описывать, даже постороннему трудно.
Спасибо за Вашу работу. Простите мое незваное письмо. Просто сегодня днем говорили о Вас, дома еще раз перечитал «Полярные цветы», и захотелось что-нибудь для Вас сделать… А вот сделал ли – вопрос… Не судите строго. Если у Вас будут поручения, нужды, связанные с нашей землей, с удовольствием выполню…
Мих. Эдидович".
Нам от этой посылки, от этого «сувенира» стало нехорошо. Мы буквально не могли найти себе места. Пахнуло могильным черным холодом. А я почувствовал, что словно бы опускаюсь в страшное прошлое.
Жена это поняла. Мысль ее лихорадочно заработала: как избавиться от этого могильного знака? Выбросить – и грешно, и как-то нехорошо, кощунство по отношению к покойнику. Отнести на какое-либо кладбище и там на символическом холмике установить этот знак – тоже нельзя – это фальсификация. Да и уничтожат там этот знак как мусор при очередной уборке.
Спасительная мысль пришла мне. Вот что я написал М. Эдидовичу (цитирую полностью по сохранившемуся черновику, кроме абзаца, относящегося к его стихам).
"25 декабря 1976 года
Москва
Михаил Давидович!
Спасибо Вам за книгу и письмо! Спасибо за кусок породы из рудника, на котором я когда-то работал. Это – реалия суровой, но неизбежной и необходимой памяти о Бутугычаге…
В своем письме Вы совершенно верно предположили, «…не бестактно ли посылать» столбик с «дощечкой номерной» с Бутугычагского погоста. Конечно, не только посылать мне, но и вообще брать эту горестную мету с кладбища не следовало бы. Ведь этот колышек с номером – какое ни есть, а надгробие (как крест, как обелиск и т. д.). Надгробие же – это часть могилы, то, что принадлежит погребенному в ней человеку. И вовсе не оправдание в том, что это, как Вы пишете, был свежий раскоп, что Вы не выдергивали колышек, а лишь взяли его. Брать что-либо с могилы, тем более надгробие (да еще в качестве «сувенира») – тяжкий грех по всем – и религиозным, и общечеловеческим – моральным нормам. Вы как поэт это особенно хорошо должны знать. Вам и Вашим спутникам надо было по мере возможности забросать камнями раскоп, укрепить над ним колышек. Поэтому возвращаю Вам надгробие (простите, но поступить иначе я не могу). Возвращаю с просьбой: при первой же возможности отвезите эту «дощечку номерную» на Бутугычагское кладбище, на то место, где она лежала.
Могу еще добавить (хотя это вовсе не главное), что человека Г-13 я знал и работал с ним в одной бригаде.