Вообще мы, все бывшие члены КПМ, были на 020-й колонии и в других лагерях окружены ореолом загадочности и горестной романтики. И не только в лагерях, но и в городе сотни людей напряженно ждали: и в обкоме партии, и в университете, и в УМВД, и в УКГБ, и наши родные, и наши бывшие соклассники, сокурсники, друзья, соседи, изгнанные наши следователи, трепещущие наши провокаторы – все напряженно ждали, какое придет решение по результатам переследствия членов КПМ.
6 июля мы получили письмо от Бориса Батуева и Николая Стародубцева. Оно сохранилось:
"Привет, ребятишки!
Ксиву * вашу получили. Все ясно. Живете, значит, кучеряво. Эго хорошо…
(* В данном случае – письмо.)
Да, братцы-кролики, это вам не карпов руками в Репном вылавливать и арбузы из машинки дырявить. Так хотелось бы увидеться. Ну, ничего, может, и нам фортуна плюнет. Справедливость восторжествует!!!
Колька у нас сущий оракул: каждый день во сне волю видит. Есть же пословица: «Голодной курице просо снится!»
Кончаю. Пусть еще Колька покляузничает.
С приветом (прозаическим) *.
Болени".
(* Я в своем письме посылал им привет поэтический.)
Дальше пишет Коля Стародубцев, тоже в шуточной форме. В конце письма обращается ко мне – говорит, что стихи мои помнит.
Приятно получить такое письмо от друзей.
Позволю себе процитировать и запись из записной книжки, которую я вел в лагере.
"11 июля (воскресенье).
Утро. Ясное солнечное утро. Если стать ногами на подоконник, то можно видеть по ту сторону забора часть города около Заставы.
Железнодорожные пути, разноцветные вагоны – на первом плане. А немного дальше голубые баки нефтебазы, спрятанные в густой яркой зелени. А еще дальше – дома, подъемные краны, какая-то незнакомая башенка со шпилем – очевидно, на вновь построенном здании. Видна даже часть моста и трамваи. А почти сразу за забором, на бугорке около насыпи цветет большой золотой подсолнечник. На горизонте – трубы, много труб. Одна, две, три – не сосчитать!… Вот он, мой город!
«Город мой синий, любимый, далекий…» Да, ты еще далек от меня. Очень близок и очень далек! Когда же я пройду по твоим улицам?
Над городом в прозрачной синеве плывут теплые, мягкие облака… Эх! Иметь бы крылья – улететь бы отсюда!…"
21 июля, под самый вечер, прибежали взволнованные Василий Туголуков и Юрка. Начальник спецчасти просил сказать, что завтра мы освобождаемся, все трое.
Я впервые в жизни не спал всю ночь от радости. Подходил старшина: «Чего не спишь?» Но узнав меня, понял: «В последнюю ночь трудно уснуть».
Утром за нами пришли родители – и мои, и Юркины отец и мать. Кто-то пришел и за Василием. Сестра Юркина была.