— В таком случае, — вновь подключился Риксус, — нам будет объявлена война. — Он сделал многозначительную паузу, после чего, видимо осознав чудовищную перспективу, добавил притихшим голосом, — со стороны не только империи, но и всех остальных государств, подписавших соглашение.
В кабинете вновь воцарилась тишина.
— Но ведь… Но ведь заговора же не было? — растерянно выдавил Риксус, оглядываясь.
Внешний министр заёрзал в кресле и бросил быстрый взгляд в сторону лиса.
— Разумеется, никакого заговора не было, успокойтесь Риксус, — поспешно ответил канцлер. — Во всяком случае, мне о нём ничего не известно. — Он так же, как и Новидж взглянул на Вейджа, словно пытаясь прочесть что-то в его глазах. Лис спокойно выдержал этот взгляд. Его лицо оставалось таким же беспристрастным, как и всегда. «Нет, не может быть, — успокоил сам себя Филтон. — Король бы никогда не стал бы отдавать подобный приказ. Эта таинственная история с „правом подковы“ и убийство барона совершенно не связаны. Это просто совпадение. А вдруг нет? Вдруг, лис получил какой-то приказ, но неправильно его понял и переусердствовал? Это же катастрофа!» Канцлер почувствовал, как между лопаток выступил холодный пот.
— Послушайте, Вейдж, — стараясь говорить спокойно, произнёс Филтон, — а что говорит этот воришка, которого салийцы поймали на месте преступления?
— Он ничего не говорит и вряд ли сможет рассказать что-нибудь в будущем нам или салийцам.
— Что вы несёте?! Я же приказал допросить его с пристрастием! Или палачи разучились работать?
— В данном случае палач был бессилен, эрр Филтон, — глухо сказал лис. — Отступник лишился разума. Он может испытывать боль, но не может ничего сказать, потому что забыл, как это делается. Мы испробовали все возможности, но так ничего и не добились. Его разум в обители Белолобого, а здесь, в этом мире, присутствует только его тело. Теперь я понимаю, почему салийцы так легко нам его отдали. Они успели убедиться в этом прямо там — на месте. Когда я его забирал, он был в беспамятстве не от раны, а от последствий быстрого, но безуспешного, к счастью для нас, допроса.
— Что ж, так даже лучше, — пробормотал канцлер. — Теперь мы со спокойной совестью можем им его выдать. Вице-посол настаивал на этом особо, что, впрочем, странно — неужели они всё же рассчитывают привести его чувство? Вы уверены, Вейдж, что он не заговорит?
— Да, господин канцлер.
— А как же переодетые стражники, участвовавшие в нападении? — взвизгнул внешний министр. — Как это объяснить салийцам?
— Помилуйте, эрр Новидж, — повернул голову Вейдж. — Если бы Грайвор и в самом деле задумал осуществить убийство посла, стал бы он использовать для этой цели городскую стражу? Неужели вы думаете, что во всем королевстве не нашлось бы десятка головорезов, которые за деньги пошли бы на смертоубийство? Это же так просто! К тому же, все нападавшие погибли, а мертвые, как известно, говорить не умеют.