— Да, это он.
— Что ж, ты был прав, на него у нас много чего есть. Но в основном не по части дури. Есть ограбление, попытка ограбления, хранение героина. Примерно год назад его загребли здесь же, на плотине, за подозрительное бродяжничество. И верно, была пара обвинений в употреблении наркотиков. Тот арест в Ван-Нуйсе, о котором ты говорил. А почему он тебя так интересует? Твой агент?
— Нет. Достал адрес?
— Проживает в Долине[6]. В Сепульведе[7], рядом с пивоваренным заводом. Район, в котором трудно продать недвижимость. Так если он не был информатором, почему у тебя контакты с этим типом?
— Никаких контактов... во всяком случае, в последнее время. Я знал его в другой жизни.
— Что это значит? Когда ты знал этого парня?
— Последний раз я видел Билли Медоуза лет двадцать назад. Или около того. Он был... Это было в Сайгоне.
— Да, тогда действительно выходит двадцать лет. — Эдгар прошел к поляроидным снимкам и вгляделся в три сделанных Босхом портрета. — Ты его хорошо знал?
— Не особенно. Ровно настолько, насколько вообще кто-либо там мог знать кого-либо. Ты привыкаешь доверять людям свою жизнь, а затем, когда она на исходе, вдруг понимаешь, что даже толком не знал большинства из них. Я никогда не встречался с ним по возвращении. Один раз, в прошлом году, говорил с ним телефону — вот и все.
— Как ты его узнал?
— Я и не узнал сначала. Потом увидел татуировку на руке. Тогда и лицо всплыло в памяти. Наверное, такие парни вроде него не забываются. Со мной по крайней мере так.
— Наверное...
На некоторое время в разговоре образовалась пауза. Босх пытался решить, что делать дальше, но мог только вновь и вновь дивиться подобному совпадению: его вызвали на место преступления для того, чтобы он обнаружил там мертвого Билли Медоуза. Эдгар нарушил его мечтательность.
— Так ты не хочешь рассказать, что тебе кажется здесь подозрительным? А то Донован там сейчас от злости в штаны наложит оттого, что ты заставил его все это проделать.
Босх рассказал Эдгару о замеченных им странностях, об отсутствии четких следов в трубе, о рубашке мертвеца, наполовину стянутой через голову, о сломанном пальце и том, что не найден нож.
— Какой нож? — переспросил напарник.
— Должен же он был чем-то распилить банку, чтобы сделать из нее «плитку»... если только это его «плитка».
— Он мог принести ее с собой. Могло также случиться, что кто-то забрался внутрь и унес нож уже после его смерти. Если, конечно, был нож.
— Да, все могло быть. Но нет никаких следов, чтобы определить это.
— Ну, мы же знаем из его списка судимостей, что он был закоренелый наркоман. Он был таким и в прежние времена, когда ты его знавал?