А в Афган Самохвалов попал сначала на срочную, дослужился до старшины, через полтора года вернулся в Лашкаргах (часто именовавшийся Ложкаревкой) уже прапором. Был старшиной роты, потом – командиром взвода. Мужик недюжинной силы и отваги, он однажды километров десять пер на себе двух раненых – одного привязал за плечами, а второго нес на руках, как ребенка. Посылали ему на орден, но… Видать, происхождением не вышел, о чем сам Самосвал говорил кратко: «Дед, отец и старшие братья спились, а я вот – стал десантником». В Афгане же Самохвалов нашел себе и жену – питерскую разведенку, окончившую СанГиг и добившуюся направления в Афган. Формально она даже имела право получить звание старшего лейтенанта медицинской службы. Оставляли ее в кабульском госпитале, но она сама напросилась к десантникам. Ее там разместили в спешно сбитом из ДСП закутке общей казармы. Когда однажды кто-то из офицеров постучался к ней после программы «Время», она сначала не отвечала, а потом шарахнула из автомата на полметра повыше дверного косяка – для стимулирования нравственного начала у товарищей по оружию.
Разное про нее говорили, якобы она даже каких-то духов расстреливала… Как бы там ни было, а в Союз прапорщик Самохвалов вернулся с ней и с двумя медалями «За боевые заслуги». В двадцать девять лет он сдал экстерном экзамены за училище – получил лейтенантские погоны. Самосвал прошел чуть ли не все мыслимые горячие точки. Это именно он в разгар бакинских событий, отвечая на какой-то вопрос маршала Язова, добавил:
– Если будем жевать сопли, то маршалом вы, товарищ министр обороны, может, и останетесь, но уже не Советского Союза!…
Дмитрий Тимофеевич побледнел, побагровел, а потом рявкнул:
– Вон отсюда, наглец!!
Но когда кто-то расторопный заблажил: «Чей это? Разобраться!!» – маршал хмуро буркнул:
– Отставить… Старлей прав…
У такого боевого командира, бессребреника и знавшего службу с азов, которого подчиненные боялись, как огня, а начальство уважало за бесхитростность, – и атмосфера в роте была здоровой. При всей незатейливости и однообразности будней обитателей бугорка там всегда раздавались мат и смех. А понимающие люди знают, что мат и смех на войне – это показатель душевного здоровья и признак уверенности в грядущей победе…
После подъема на зарядку Самохвалов выводил роту сам – кросс по селу с голыми торсами – нехай местные смотрят на мускулы и вообще… привыкают. Да и перед редкими женщинами покрасоваться можно. Самохвалов сначала всегда бежал впереди, шокируя мусульманское население откровенностью татуировок – одну, которая на руке, он даже обвязывал банданой.