— Ну, и что теперь с ним делать? — спросил наконец Скрипка.
— Ребята! В общем, так. Свяжите его покрепче и отдайте мне, — решительно сказала я.
— Зачем тебе маньяк? Тем более связанный?
— Надо. Он по праву принадлежит мне — я должна была его поймать, если бы не вмешался Каширин.
Каширин оскорбился:
— Ах, я тебе еще и помешал? И куда ты его денешь?
— Не важно. Мой маньяк — что хочу, то и делаю. Я жизнью рисковала, чтоб его добыть.
Но никто не согласился признавать мои права на маньяка, пока я не расскажу, что собираюсь с ним делать. Мне пришлось им рассказать. Все. Но при условии, что Модестов и Агеева ни слова из моего рассказа не услышат.
— Мне кажется очень странным это совпадение, — сказала я, поведав полуночному собранию о моем несанкционированном расследовании — про доктора Дятлова, про его педиков, про злобного следователя Пулеева. — Как только я начинаю заниматься делом Дятлова, за мной начинает следить и впервые в жизни нападает маньяк. И этот маньяк не кто иной, как сын того самого чиновника, который, по слухам, сильно заинтересован в том, чтобы посадить Дятлова.
Еще одно совпадение — парк, из которого маньяк выслеживал своих жертв, находится прямо под окнами кабинета Дятлова. В общем, я хочу предъявить Ивану Викторовичу его отпрыска и потребовать с него объяснения.
С моим планом согласились, только выделили для безопасности Зураба Гвичию. Я так и не поняла, для чьей безопасности — моей или маньяка.
***
В отлично отделанном кабинете уютного коттеджа в большом кресле утопал Иван Подземельный. Он был серьезен, печален, но все же уверен в себе. Одним словом, настоящий начальник. Даже в собственной пригородной резиденции он ходил в начищенных до блеска ботинках и костюме, сшитом на заказ.
Широким жестом Подземельный предложил утонуть и нам в двух массивных креслищах.
Вице— губернатор Иван Викторович Подземельный очень охотно согласился с нами встретиться. Да и что ему оставалось делать, если в качестве предмета для обмена на информацию мы предложили его собственного сына.
— Спасибо, что вернули моего Пашу. Как вы уже поняли, он немного не в себе, и при возможности я стараюсь держать его подальше от людей. Но иногда ему удавалось уходить без нашего ведома и скрываться. Особенно по весне.
В этот раз я и мои помощники долго искали его… Для нашей семьи это большая трагедия. Поверьте, Павел в душе добрый мальчик. Он не хотел никого обидеть. Хотелось бы попросить вас… Нельзя ли сохранить это в секрете?
Мы с Зурабом недоуменно переглянулись. Это и есть та информация, за которую мы должны отдать Подземельному его сына? Хотя, с другой стороны, вряд ли кто-нибудь другой согласится дать за него больше. Иван Викторович наши переглядки понял по-своему.