— Я упал на тренировке по мини-футболу и повредил связки на ноге.
— Это падение удивительно совпало с выходом вашей статьи о проделках с двойниками «Боди Джи» и последующей встречей с братьями Карпенко.
Кожевников молчал. Я решил надавить:
— Виктор, вы не первый, с кем я беседую об этой истории. Карпенко встречались и с другими журналистами. Они тоже вышли после этих встреч не в лучшей своей форме.
— Володя, вам лучше во все это не соваться. Расчлененки, убийства, мелкие чиновники-взяточники, блудливые адвокаты — занимайтесь лучше этим.
— Похоже, вас эта история здорово подкосила. — Я допил чай и отставил чашку на поднос.
Я слышал, что после некоторых публикаций у Кожевникова бывали проблемы и раньше. Один раз после статьи об одном воротиле шоу-бизнеса известный питерский бард, любитель серых волков и певец лиговской шпаны, прилюдно обозвал Виктора «писучей ублюдочной мразью», но тогда Кожевников в ответ только посмеялся. А теперь в его глазах был страх…
Но тут Кожевникова прорвало. Почти на одном дыхании он выложил мне: как люди братьев вломились к нему в квартиру, как сами Карпенко измывались над ним в своем кабинете, как ему топтали каблуками пальцы («чтобы эта сука шелудивая больше никогда авторучку в руки взять не смогла!»), как его спустили с лестницы, в результате чего у него оказалась сломана нога…
Я даже почувствовал раскаяние, что заставил его рассказывать все это, но что сделано, то сделано.
Когда он выговорился, я намекнул, что уж ему-то сам Бог велел обращаться в РУБОП, но Кожевников только замахал на меня руками.
— Я на тот свет еще не собираюсь.
Да и вам не советую. И вообще забудьте, что я вам тут наговорил…
***
Утром в понедельник настроение у меня было препаскудное. Во-первых, впереди целых пять рабочих дней: сидеть на телефоне, метаться по городу, добывать информацию и отписывать ее для нашей сводки новостей с десяти утра до позднего вечера — дело довольно утомительное, а когда еще и пять дней подряд, так вообще — труба.
Во— вторых, в понедельник у нас летучка в кабинете шефа, и это тоже не добавляет безмятежности настроения.
Правда, существенных проколов наш репортерский отдел за истекшую неделю не допустил, напротив даже, мы с Валечкой Горностаевой показали чудеса трудового героизма и энтузиазма, отписав за пять рабочих дней по три с половиной десятка информации каждый. Но кто его знает, что Обнорскому в голову придет, он ведь к любому пустяку прицепиться может (например, к Восьмеренко, который вместо того, чтобы писать о пожарах, предпочитал дуться с компьютером в футбол).