— Да, — согласился Чейзен, поправляя свои покореженные очки. — Я так люблю новых соседей. Старые, правда, мне тоже нравятся. Но новые соседи
— это так прекрасно! Они напоминают мне о моей первой квартире, которую я снимал в двадцатые годы… Или нет, о моей второй квартире, которую я снимал в тридцатые… Впрочем, неважно. Это было так давно, что я точно не помню когда, но с новыми соседями мы неплохо проводили время.
— Могу я вас чем-нибудь угостить? — прервала его воспоминания Элисон.
— Хотите вина или, может, что-нибудь из закусок?
— О нет, время ужина еще не подошло, а в моем возрасте необходимо соблюдать режим.
— А животным?
— Они питаются вместе со мной, — важно заявил старичок.
Элисон подавила смешок. Странный какой-то разговор. Но сосед был забавным, и она почувствовала расположение к нему. Элисон присела и погладила Джезебель, кошка замурлыкала.
Чейзен довольно улыбнулся.
— Мортимер любит, когда его гладят по животику, — поведал он.
Элисон протянула руку и дотронулась до птички.
— Сладострастное создание, — хихикнул Чейзен, и щечки его зарумянились. — Сладострастие и мудрость — редкое сочетание в любом животном, включая человека.
— Я согласна с вами.
— Я тоже, — отозвался Чейзен, — я тоже. Элисон улыбалась, не зная, что ответить.
— Вы с кем-нибудь еще из соседей знакомы?
— Разумеется, — отвечал он. — Я здесь всех знаю, очень милые люди, хотя, — он жестом пригласил Элисон наклониться, чтобы он мог шептать ей в самое ухо, — живет здесь один священник, на моем этаже, так, по-моему, его место — в психушке. У него не все дома! — Старичок поднял глаза на потолок, словно раскаиваясь, что позволил себе столь резкое суждение. — Бог меня простит, — проговорил он. — Но у него действительно с головой не все в порядке. Целыми днями сидит у окна.
— Агент по сдаче квартир упоминала о Нем. — В самом деле? Элисон кивнула.
— Он наблюдал за нами, когда мы выходили из дома.
— Понятно, — Чейзен помолчал. — Но не бойтесь, он никогда никуда не выходит, и он очень тихий. Да, есть здесь еще такая квартира 4-А.
— А там кто живет?
— Никто. В том-то все дело. Ее никогда не сдавали. А прочий народ здесь вполне приятный, и я… Хотя нет, постойте, чуть было не забыл о тех двух женщинах со второго этажа. В них — зло. Они достойны проклятия.
— Вы довольно строго судите, — заметила Элисон.
— О! — ответил он.
— Простите? — переспросила Элисон, не совсем поняв смысл его реплики.
— Не спорьте! Зло, я сказал. Элисон была немного ошарашена. Откинувшись на спинку стула, она ожидала его дальнейших откровений.
— Так о чем я говорил? — спросил старичок. — Дайте вспомнить.