Любой прохожий, будь он самый что ни на есть бесчувственный истукан, и тот замедлил бы шаги, любуясь заманчивой вывеской, и, завались у него хоть одна монетка в кармане, заглянул бы в это гостеприимное заведение. Словом, что и говорить, работа удалась на славу. Хмурясь, Хозяин долго рассматривал вывеску.
Напрасно Художник, кому одно словечко похвалы было дороже любой платы, ждал его от заказчика. Помолчав ровно столько, чтобы вымотать душу из человека, ожидавшего ответа, Хозяин уставился на Художника злыми подслеповатыми глазками и процедил сквозь зубы:
- Нечего сказать, намалевал! Смысл, смысл-то каков? А?
- Смысл? - переспросил Художник. - Неужто непонятно? Извольте, объясню:
"Пожалуйте сюда, почтенные путники! Вас ждет здесь днем и ночью приятный отдых".
- "Приятный"! - злорадно передразнил Хозяин. - А для кого, спрашивается?! Только для тех, кто норовит бражничать днем и ночью?! - Тут он огрел палкой солнце, дал тычка луне и так ударил по кружке, что разлететься бы ей на тысячу кусков, не будь она нарисованной.
Художник, человек бывалый, перевидал на своем веку немало умников, но с таким столкнулся впервые и потому не сразу нашелся, что ответить. Между тем солнце на вывеске сердито нахмурилось, луна брезгливо опустила уголки губ, а рак вытаращил глаза на Хозяина гостиницы.
Пока потрясенный Художник с ужасом наблюдал за этими превращениями, Хозяин продолжал разглагольствовать.
- Разные люди у меня останавливаются! Судейские чиновники, степенные купцы, благочестивые монахи, а случается - завернет и такой молодчик, которому снять чужую голову проще, чем тебе шляпу. Но и ему я не откажу в ночлеге, если найдет, чем заплатить за него.
- Выходит, я должен угодить всем: и судье и разбойнику!
- Таково твое ремесло, мазила! Ну, будешь переделывать?
- Нет! - отрезал Художник и стал было снимать вывеску, но чей-то молодой и звонкий голос отвлек его внимание.
- Воды! Кому воды?!! Свежей! студеной! волшебной!
- А ну-ка, прибавь шагу! Да не горлань так, постояльцев перебудишь! крикнул Хозяин, завидев Выдумщика, который тащил два тяжелых глиняных кувшина.
Высокий, складный, светловолосый юноша поставил кувшины на порог и залюбовался вывеской.
- Какое веселое солнце! Какая лукавая луна! А пена на пиве как кружево!
И, о чудо! Солнце на вывеске снова расплылось в улыбке, луна подмигнула прищуренным глазом, и столько было в этом веселого лукавства, что нельзя было не подмигнуть ей в ответ.
Художник оторопел. Вывеска, как показалось ему, стала во сто раз лучше, чем была.
- В самом деле хорошо? - спросил он юношу, боясь поверить своим глазам.