Поверх вещей Давыдов бережно уложил футляр с прибором и «дипломат» с вешдоками. Все оружие перетащил на корму. Пленный, комментировавший действия Анатолия, вдруг замолчал. Давыдов заправил бак двигателя и присел на корме, прикидывая предстоящий маршрут.
— Слышь, Анатолий, — сказал Петр внезапно осипшим голосом.
— Весь внимание, — отозвался Давыдов, не отрываясь от карты.
Но пленный умолк. Давыдов поднял глаза.
— Переверни, пожалуйста, вон того, справа, лицом вверх.
— Делать мне больше нечего. — Давыдов заподозрил, что Прокофьев что-то замышляет и ему нужно, чтобы капитан оказался на берегу.
— Мне кажется, я его узнал.
— Я уже поверил, ага! Это ж как в ряды спецслужб заключенные попали? Или ты меня будешь уверять, что это такая маскировка? Я на берег, а ты…
— Я же связан, ну автомат возьми! Куда я денусь? Переверни, а?
— Перебьешься.
— Переверни, а то я никуда не поеду.
— Это ж каким образом?! На ходу спрыгнешь? — развеселился Давыдов.
— Я тебя прошу.
В лице пленного было что-то странное. Хмыкнув, Давыдов полез через борт, но автомат все-таки прихватил с собой. Нашел на берегу подходящую корягу, зацепил труп за ворот куртки и приволок его поближе к пленному.
— Ну и?
— Это не преступники.
— Это уж как сказать. — Анатолий радовался скорому отъезду и был не прочь поиронизировать.
— Я не в том смысле, — мотнул головой Прокофьев. — Они не из заключения.
— Расконвоированные? — предположил Давыдов. — Их, должно быть, к рыбакам назначили бурлаками. Умаялись бедные, вот и померли с натуги. Хватит мне лапшу вешать…
— Это наши люди.
Давыдов заржал. Стоял, согнувшись от хохота, и сам себе удивлялся. На берегу и в лесу с десяток трупов, а ему ничего, очень даже весело. Верно говорил дед, дошедший до Берлина: на войне сначала меняется психика, а уж потом сознание. Отсмеявшись, Анатолий спросил:
— Вы что? Налет на колонию собрались устраивать?
— Я серьезно, это наши.
— Да?
— Я серьезно, это парни из соседней группы. Я не знаю, чем они тут занимались, но здесь они точно не могли оказаться. Происходит что-то серьезное.
— Знаешь, я это понял, как только оказался в падающем аэроплане, — вновь рассмеялся Давыдов.
— Ты не понял, вокруг этого места…
— Не понял.
— Не могу объяснить, но что-то не так. Вмешался кто-то посторонний.
— Кто вмешался, во что? Кто вы такие, в конце концов? Хватит, отчаливаем.
— Похорони их.
— Чего-о-о?!! — взревел Давыдов. — Мой друг, ты, по-моему, забываешься…
— Хоть этих двоих. — Пленник кивками показал, кого именно он имеет в виду. — Третьего можешь бросить, он из новых.
— Не понял.
— Обещаю, если ты этих двоих… я все расскажу.