— На втором этаже пирог с рыбой пекут… Эх, кусманчик бы оторвать!
Или:
— Халвой пахнет… Гляди, халву в магазин везут.
И точно. Халву.
— Хочешь шоколаду? — как-то спросил меня Хорек.
Еще бы! Надо поискать такого дурака, который бы от шоколада отказался.
— Давай, — говорю.
— На, — сказал Хорек и протянул мне в ладонь фигу.
Я отвернулся и стал свистеть. Свистеть я умел лучше всех на нашей улице. И в два пальца, и в один, и вовсе без пальцев. Свищу, а сам думаю: противный все-таки этот Хорек. И чего я с ним связался? Алька Безродный — барахло, а и то лучше.
— Ты какой любишь: «Спорт» или «Золотой якорь»? — снова пристает Хорек.
— У тебя два зуба выбито? — говорю. — Могу третий выбить.
— Не веришь? — ухмыляется Хорек. — Пошли.
Делать все равно было нечего. Мы молча брели по Торопецкому шоссе. Отполированные булыжники на мостовой сияли. Старые толстые липы, обступившие шоссе с обеих сторон, стояли ленивые, разомлевшие от жары. Битюги, тащившие высокие телеги на резиновых шинах, сонно цокали копытами.
Хорек остановился возле «Бакалеи».
— Не струсишь? — спросил он, насмешливо зыркая на меня.
На такие вопросы не отвечают. Днем я вообще не ведал страха. Вот ночью — дело другое. Это от книг. После «Всадника без головы» Майн-Рида я целую неделю боялся вечером нос из дома высунуть: за каждым кленовым стволом прятался проклятый всадник. Я знал, что в нашем парке даже паршивую клячу не встретишь, а вот трусил. В какой-то книжке я вычитал, что такие вещи со многими бывают. Это от большого воображения. Как-то прочитал я старую книжку про сыщиков и бандитов. Кончалась она на самом интересном месте. Я три ночи не спал — сочинял конец…
Я первым поднялся по деревянным ступенькам и вошел в магазин. Народу было немного. Продавцы не торопясь отпускали сахарный песок, конфеты. С потолка спускалась усеянная мертвыми мухами липучка. Хорек подошел к застекленной витрине и мигнул: «Иди сюда!» Я подошел.
— Видишь плитки? — шепотом спросил Хорек.
— А что толку-то? — усмехнулся я. — Все равно денег нет.
Хорек быстро взглянул на продавца, повернувшегося спиной к прилавку, шепнул:
— Я подыму стекло, а ты хватай…
Отступать было поздно. И как это я, дурак, раньше не сообразил, куда клонит Хорек?
Как только продавец повернулся к своим полкам, Хорек приподнял край толстого выгнутого витринного стекла, а я быстро засунул руку и двумя пальцами прихватил плитку шоколада. Она тут же исчезла в Сенькином кармане.
— Хватай сразу две, — прошептал Хорек. На этот раз я засунул руку по самый локоть. Пожадничал. Хотел сразу всю стопку сцапать.