Снегирев написал ей записку: «Честное пионерское, я не брал твои фотографии».
В ответ она косо написала: «Я тебе верю».
Но она была расстроена, и Снегирев видел. И хотя он не дотрагивался до фотографий, чувствовал себя не в своей тарелке. Ведь отлично знал, кто их взял!
Он написал еще одну записку: «Я найду твои фото, не переживай!» Люся сбоку взглянула на него, чуть приметно улыбнулась и кивнула.
На переменке Вася подошел к приятелю.
— Гони фотографии! — заявил он.
— Какие еще фотографии? — округлил свои бесстыжие глаза Северцев.
— Не валяй дурака!
Коля поднялся из-за парты и, мигнув приятелю, вышел из класса. Вася — за ним. В коридоре Северцев затащил его в темный угол за колонну и достал из кармана черный конверт.
— Знаешь, что здесь? — спросил он.
— Надо отдать ей, — сказал Вася. — Нехорошо это. Она на меня подумала.
Фотографии полярных зверей. Пингвины, белые медведи, тюлени и… сама Люська со скрипкой. Скрипка нам ни к чему, а остальные поделим: тюлень тебе, тюлень мне, медведь…
— Иди и все до одной отдай ей, — перебил Вася, начиная злиться.
Коля вытащил из конверта снимки.
— Ты погляди, какие симпатичные зверюги…
— Я чужие фотографии без разрешения не смотрю.
Северцев засунул конверт в карман и насмешливо посмотрел на приятеля.
— А помнишь, у Райки Ляпуновой альбом стащил? Два дня не отдавал…
— Когда это было, — смутился Снегирев. — Еще в третьем классе.
— Понимаю, в чем дело… Ты, Снегирь, втюрился в нее! Втюрился по уши!
Вася даже покраснел.
— Дурак!
— Я видел, как ты ее портфель нес, — продолжал скалить зубы Северцев. — И в школу вы теперь вместе ходите… Что, не так? Как это в песне-то? Нас на баб-бу-у променял…
Снегирев не хотел его ударить. Он даже не знал, как все это произошло: рука его сама по себе поднялась и заехала приятелю в ухо. Коля сразу перестал смеяться.
Стоял и хлопал зелеными глазами, и вид у него был изумленный, а ухо медленно багровело.
— Это ты меня? Своего лучшего друга? Из-за какой-то девчонки?! Из-за черной кошки?
— Из-за фотографий, — поправил Вася.
— Думаешь, нужны мне эти паршивые фотографии? Возьми, подавись… Преподнеси ей на блюдечке! И скажи, что это я их взял… Похитил!
— Я не ябеда.
Северцев выхватил из кармана злополучные фотографии и сунул Васе. Лицо Коли сначала покраснело, почти как ухо, затем побледнело. А ухо продолжало быть красным.
— Все! — бормотал он. — Конец! Больше я этого человека не знаю… Предаю тебя остракизму! Чтобы на друга поднять руку?! Где это видано? Я так и знал, что эта черная кошка перебежит нам дорогу…
Зло у Снегирева прошло, ему стало неловко. Не надо было поднимать руку на Северцева, он бы и так отдал снимки.