Эвелин ждала меня в отделанном мрамором красным деревом вестибюле, где бизнесмены и посыльные мешались с мягкой мебелью и комнатными растениями.
– У нас разные номера, – тихо проговорила она, подав мне ключ, – на девятом этаже.
– Смежные? – спросил я.
– Нет. Я рискую, путешествуя вот так, вдвоем с тобой. Если мой муж узнает, он сможет использовать это против меня на суде.
– Я понимаю.
– Но мой номер состоит из нескольких комнат, – она слегка озорно улыбнулась. – Нам с тобой места хватит.
Очутившись в, своем маленьком, но роскошном номере на девятом этаже, я в первую очередь снял водительскую форму и надел мой коричневый костюм, а также наплечную кобуру с браунингом девятого калибра. Конечно, мне его следовало прокипятить после того, как он побывал во рту Гастона Минза, но как-то руки не дошли. Я был очень занят со вчерашнего дня.
Прежде всего, я, разумеется, был занят Эвелин в ее гигантской кровати с балдахином и розовыми атласными простынями, такими же розовыми и атласными, как стены спальни. Кстати сказать, на Майка, датского дога, которого днем не было видно, я предостаточно насмотрелся ночью: он спал на полу у кровати и оглушительно храпел. Но будить я его не стал.
В каком-то смысле это даже было мне на руку, поскольку я должен был подумать. Я должен был точно решить, что делать с информацией, которую Гастон Минз буквально выплюнул изо рта.
Утром мы ели на завтрак яичницу с беконом в алькове, площади которого вполне бы хватило для проживания семьи из шести человек. Я сделал глоток свежевыжатого апельсинового сока и сказал:
– Ты позволишь мне сделать пару междугородных звонков?
Она несколько удивленно посмотрела на меня поверх чашечки с кофе.
– Ну конечно. Они имеют отношение к Минзу?
– Да.
– Как мне вести себя с этим мерзавцем?
– Пока что продолжай делать вид, что соглашаешься с ним. Только, ради Бога, не давай ему больше ни цента. Я в любой момент могу заставить тебя потребовать твои деньги обратно, и если он их не отдаст, ты обратишься в полицию.
– Ты думаешь, деньги пропали?
– А ты сомневаешься?
Она вздохнула.
– Дело не в деньгах. Дело в ребенке. Я думала, мы сможем вернуть ребенка.
– Еще не все потеряно. От Минза трудно узнать правду, даже когда он говорит ее. Его самые сумасбродные истории содержат двадцать-тридцать процентов истины, до которой можно добраться только после того, как отделишь шелуху лжи.
Она кивнула, печально улыбнувшись.
– Значит, он достаточно много знает об этом похищении, раз ему удалось заставить даже тебя поверить в то, что он имеет хоть какую-то связь с похитителями.