– Но вы больше не получали от него никаких известий.
– Нет, получал. Он прислал мне несколько писем... и потом в марте или апреле я получил письмо от его брата Пинкуса, где он сообщил, что Изидор умер. Пинкус знал, что я друг Изидора, и в письме просил меня позаботиться о финансовых делах брата в этой стране. Поэтому я в письме сообщил Пинкусу о состоянии наших дел на рынке акций и в пушном бизнесе.
По выражению лица Хауптмана я понял, что реальное состояние этих дел было отнюдь не блестящим.
– Фиш говорил, что в банках у него есть счета, сейфы для хранения ценностей с деньгами, что десять тысяч долларов он вложил в компанию, занимающуюся выпечкой пирожков, и что какой-то друг должен ему две тысячи долларов. По его словам, на складе должно было храниться много наших мехов. Однако когда я начал заниматься этим после смерти Изидора, то обнаружил, что никакой пирожковой компании не существует, что одному своему другу Фиш задолжал восемьсот долларов, а другому четыре тысячи долларов. Никаких мехов я найти не смог, кроме тех четырехсот шкур в моем доме, которые не стоили и половины той суммы, что он называл. Короче, я совершенно запутался.
– И тогда вы открыли ту маленькую коробку в вашем чулане...
– Нет! Я совсем забыл о той коробке. Я пошел к адвокату Фиша, и он говорит мне, что в сейфе для хранения ценностей не оказалось денег и ничего ценного. Ну я и махнул рукой.
– Вы махнули рукой?
– Да. Но за три или четыре недели до ареста пошел дождь, как сегодня... и вода протекла в чулан, где хранились принадлежности для уборки. Я начал убирать воду и наткнулся на промокшую коробку. Я открыл ее и увидел, что она заполнена деньгами. Ну и ну, думаю, вот, оказывается, где денежки Иззи. Он накопил их и поменял на золотые сертификаты. Я положил деньги в ведро и отнес в гараж, где высушил их и спрятал в том месте, где их нашли полицейские, за исключением нескольких купюр, которые я уже истратил. Я не положил их в банк, потому что думал, что у меня могут быть неприятности из-за золотых сертификатов.
– Вы присвоили эти деньги потому, что Иззи был вам должен? Сколько? Семь тысяч?
Он кивнул:
– Он был должен мне деньги и пытался меня обмануть, поэтому я смотрел на эти деньги и думал, что они по праву принадлежат мне, – он покачал головой и тяжело вздохнул. – Разве мог я тогда предположить, что эти деньги были заплачены за ребенка Линдберга? Нет! Работник бензиновой колонки в своих показаниях якобы вспомнил, что, дав ему эту купюру, я сказал: у меня дома еще таких сто штук. Разве я сказал бы это, если бы знал, что эти деньги могут стоить мне жизни?