Теперь стреляли уже не из одного пулемета, добавилась ружейная пальба. В нас ли они стреляли?
Мы с Барни подползли к окопу. Я нырнул вниз, а он подтолкнул Монока, и мы все вместе оказались в укрытии. Между нами и япошками было это огромное поваленное дерево, но они продолжали палить, и пули свистели уже совсем близко от нашего убежища, поэтому пора было переставать прятаться и отвечать на их обстрел.
Тут в окоп вполз д'Анджело и произнес, ухмыляясь:
– Я же говорил, что какашка была еще теплая.
– Заткнись и стреляй, – сказал я ему.
– Тебе придется поддержать меня, – ответил он. Он был ранен в ногу.
– Еще и тебя! – сказал я.
– Спасибо за добрые слова, папаша. Поддержи-ка меня!
Я помог ему сесть, и он начал отстреливаться из своего «М-1». Наши усилия казались просто смешными по сравнению с тем шквалом огня, который они на нас обрушили. Барни попытался перебросить в соседний окоп винтовку Фремонта и БАВ – большую автоматическую винтовку – Толстого, но они закричали, что испытывают страшную боль и слишком слабы, чтобы стрелять.
– Вы, ребята, сможете уделать их лучше, чем мы, – крикнул Толстый. – Удержите их...
Его голос затих.
– Убит? – спросил я своего друга.
– Похоже, он просто отключился, – ответил Барни.
– У него есть компания, – сказал я, кивнув на едва живого Монока и упавшего д'Анджело.
– Господи! Но ведь он не умер?
Я пощупал пульс д'Анджело у него на шее.
– Нет, он просто без сознания. Пули продолжали свистеть и жужжать у нас над головами.
Я позвал Фремонта, но он не откликнулся.
– Кажется, нам крышка, приятель, – сказал я Барни. – Все остальные уснули.
Я вспомнил слова капрала Мак-Рея, которые он сказал мне еще там, в учебном лагере, о том, что во время боя не поспишь. Он был не прав. Так не прав!
– Они не спят, – проговорил Барни, имея в виду этих сукиных сыновей, которые поливали нас пулеметным огнем.
Не спал и Уйти. Я слышал, как он, еще не совсем мертвый, стонет рядом, причитая:
– Мама, мамочка, папа, отец, пожалуйста, помогите мне.
И он снова закричал.
Я в жизни не слышал ничего более грустного, но не заплакал. Я был в этом заброшенном мире, в этом нелепом, оставленном всеми месте, где люди под огнем стараются не сойти с ума во время всеобщего безумия.
С безнадежным отчаянием я продолжал стрелять из моего «М-1» в беспрерывный дождь японских пуль.
Я думал о том, когда придет моя очередь уснуть.
А если я усну, суждено ли мне проснуться?