Я взял свое пальто, шляпу и перчатки и пошел вслед за ним. Мы отправились прямо к зоне, где был тотализатор. Два ряда кассовых окошек разделяли огромное пространство, укатанное серым цементом. Никаких тебе восточных ковров.
Завернув за угол, мы увидели Паттона, который разговаривал с одним маленьким человечком в очках – бледным, худощавым, старомодно одетым. Они замолчали, заметив нас, заулыбались и закивали нам.
– Я не вернусь до завтра, Джонни, – сказал О'Хара, когда мы подошли к ним. А потом, обращаясь к другому человеку, добавил: – Увидимся позже, Лес.
Лес ответил:
– Увидимся позже, Эдди.
Мы вышли на Ларами-стрит. Был холодный ноябрьский полдень. Я спросил:
– Кто был этот маленький человек?
– Бухгалтер парка.
– Он кажется мне знакомым.
О'Хара ничего не ответил. Он молча направился к дорогому сверкающему «форду» последней модели.
– Как его имя? – спросил я.
– Лес Шамвей.
– Шамвей. Что-то знакомое.
О'Хара изнутри открыл для меня дверцу машины, и я сел на сиденье.
– Шамвей, – повторил я.
Он завел машину и поехал по Ларами-стрит. Потом неуклюже вытащил свой пистолет из пиджака и положил его на сиденье между нами.
– Погодите-ка, – сказал я. – Это не тот ли самый Шамвей, который давал показания против Капоне?
О'Хара ничего не ответил. Он смотрел вперед на дорогу. Слева от нас тянулись железнодорожные склады, справа – Спортивный парк.
– Так значит, вот он кто, – продолжал я. – Бухгалтер из Хоуторн-смоук-шопа, который называл Капоне своим боссом? Без него федералы не смогли бы провести свое дело о налогах.
– Да-да, – раздраженно сказал О'Хара.
– А что он делает у вас? Еще лучше спросить – почему он жив?
– Лес – хороший человек, – ответил О'Хара, как будто этим высказыванием он все объяснил.
– Капоне выходит через несколько дней, – сказал я. – После семи лет и нескольких месяцев. Ему есть о чем поговорить с Лесом. О добрых старых временах и тому подобное.
– Капоне болен.
– Я слышал, – сказал я. – Сифилис. Я читал в газетах, ему привили малярию, чтобы вызвать лихорадку. Это такое лечение.
Мы миновали Стикни, выступающая часть которого заходила в район Цицеро, и оказались в самом Цицеро. Там жили, в основном, рабочие в деревянных каркасных домах на одну-две семьи.
– Выбросьте это из головы, – сказал он, нервно оглядываясь вокруг. – У нас не так уж много времени.
– На что?
– На то, чтобы рассказать вам, почему я вас нанял.
– О! Я так и думал, что дело вовсе не в карманниках. Но к чему было устраивать это шоу перед секретаршей и всеми остальными?
В это время мы проезжали очаровательный маленький парк. О'Хара свернул на улицу Огден, имевшую отличное покрытие, которая по диагонали пересекала три главных магистрали и состояла из четырех рядов. Теперь склад железной дороги был от нас слева, но некоторые складские помещения располагались и с правой стороны от дороги. И множество баров. Таким был Цицеро.