— Мудак, — пробормотала Лаки.
— Из сказанного тобой мне удалось понять, что твоя судьба тоже складывалась очень любопытно, — закинул удочку Алекс, с нетерпением ожидая ответа.
— Я всего лишь сказала, что была диким ребенком, — непринужденно проговорила Лаки. — Но я еще не рассказывала тебе, что застрелила человека. Для самообороны, конечно.
О, Боже! Вот уж действительно дикость!
— Нет, этого ты мне не говорила, — с деланным спокойствием сказал Алекс. Он сгорал от любопытства.
— Энцио Боннатти. Этот подонок был в ответе за убийства моей матери, брата и… В общем, было и еще несколько более мелких инцидентов на том пути, который мне довелось пройти, пока я не стала такой, какая есть.
Эта женщина сидела и преспокойно рассказывала ему о том, как убила человека! Возможно, между ними гораздо больше общего, нежели он полагал поначалу. Он тоже убивал. Во Вьетнаме. Но у него было оправдание, имя которому «война».
Алекс подумал, страдает ли Лаки от таких же ночных кошмаров, которые нередко, без предупреждения, обрушивались на него?
— Ты очень необычная женщина, — сказал он, прочистив горло.
Несколько секунд Лаки внимательно рассматривала собеседника. Он не знал и половины того, что было известно ей. Не слишком ли много она говорит? Наверное, стоит вообще сменить тему, пока Алекс не заинтересовался ею слишком уж сильно.
— Давай лучше поговорим о тебе. Был ли ты когда-нибудь женат?
— Нет, — настороженно ответил он.
— Никогда? — переспросила Лаки, недоверчиво качая головой. — Сколько же тебе лет?
— Сорок семь.
— Хм-м-м… Это означает, что ты либо очень умен, либо обладаешь каким-то ужасным пороком.
Алекс поднял свой бокал.
— Может, ты еще и психоаналитик?
— Мужчина, доживший до таких лет холостяком, должен иметь какой-то крупный изъян. Иначе какая-нибудь женщина подцепила бы тебя уже давным-давно.
— Ответ очень прост. Я еще не встретил никого, с кем был бы готов прожить до конца дней.
— А со мной это случалось трижды. После первого раза, скажу тебе, к этому уже относишься гораздо проще. Начинаешь беречь нервы.
— Первым был…
— Крейвен Ричмонд. Сынок сенатора Питера Ричмонда. Вот уж мудак-то, прости, Господи! Меня за него выдал Джино. Питер был ему кое-чем обязан.
— Представляю, какой был должок!
— Да уж.
— Может, расскажешь?
— Нет — пока не узнаю тебя получше.
— А после Крейвена?
— Димитрий Станислопулос — человек, который по возрасту годился мне в отцы. Он, кстати, и был отцом моей лучшей подруги, Олимпии. — Лаки улыбнулась своим воспоминаниям. — Знаешь, этакие две маленькие скверные девчонки, на пару сбегавшие с уроков.