В тот вечер де Моретон прилежно обхаживал свою юную жену и ворковал с ней. Во время обеда все его внимание было обращено только на нее: он проследил, чтобы Кассия выпила два кубка сладкого вина и съела как можно больше острого тушеного мяса, которым рыцарь сам же и кормил ее. Она улыбалась ему, и он чувствовал, как все его тело омывает непривычная приятная теплота. Исходивший от жены нежный запах глубоко проник в него. В свете лучин ее каштановые кудри отливали медью.
— Мои волосы скоро отрастут, — сказала Кассия, заметив, что рыцарь не сводит с нее глаз.
Грэлэм обернул ее локоном свой палец.
— Ваши волосы такие мягкие. Как у ребенка. На щеках Кассии обозначились прелестные ямочки, которых Грэлэм не замечал раньше.
— Но, милорд, — ответила она шаловливо, — вы ведь не хотите, чтобы ваша жена оставалась ребенком.
Грэлэм хмыкнул и взъерошил ее кудри.
— Вы правы, миледи. Особенно я этого не хочу сегодня.
Ее глаза расширились, но Кассия не отвела их, а продолжала смотреть на него. Ему это было приятно. Повернув голову, Грэлэм сделал знак менестрелю Луи, французу, которого пригласил пожить в своем корнуоллском замке несколько дней. Низкорослый темноволосый человек с выжженной солнцем в непрестанных скитаниях кожей в течение всей трапезы нежно и негромко наигрывал что-то. Теперь же он вышел вперед и сел на скамейку прямо перед помостом, на котором стоял стол хозяина замка. Улыбнувшись Кассии, Луи сыграл несколько вступительных завораживающих аккордов на лютне.
— Посвящается вашей прелестной жене, происходящей из Бретани, милорд, — сказал он и, склонив голову, слегка тронул струны своего инструмента. — Я назвал это «Песней огня».
Огонь в крови
Влечет к любви,
О дева из Бретани,
И нежность глаз
Вселяет в нас
Мечту о гибком стане;
И кровь кипит,
И жар струит,
И я мечтаю страстно
Тебя обнять, к груди прижать
И не страдать безгласно.
Твоя улыбка, ангел мой —
Я не встречал нежнее!
Желаю быть весь век с тобой,
О стань женой моею!
Огонь, что в сердце у меня,
Зажжен твоей красою,
Одно спасенье от огня —
Мне быть всегда с тобою.
Я здесь стою,
Тебе пою,
К ногам твоим слагаю
И песнь свою,
И жизнь свою,
И все, чем обладаю.
Его голос был нежен, как весенний дождик, и заполнял собой всё пространство примолкшего зала. Кассия застенчиво улыбнулась мужу. Грэлэм прижался плечом к ее плечу и сжал ее руку.
— Огонь, миледи, — поддразнил он её. — Скоро мы узнаем, правду ли говорит песня.
Заканчивая петь, Луи опустил голову и тихо наигрывал на лютне последние аккорды песни. Они были печальными и жалобными. Наконец он поднял глаза на Кассию и поклонился ей.