— Мой отец, — повторила она.
— Успокойтесь. Сейчас вы все узнаете.
Она медленно повернула голову, стараясь избегать лишних движений. Она внимательно рассматривала лицо, склонившееся над ней. В мозгу пронеслись воспоминания о безумной лихорадке, когда он снова и снова обтирал ее влажной прохладной тканью, успокаивая жар. Она задрожала, вспомнив ужасающий сковывающий холод, от которого у нее тогда промерзли все внутренности. Но откуда потом взялось то благодатное тепло? Откуда? Это был он. Он держал ее возле себя, он прижимал ее к себе, он грел ее с головы до ног своим телом. Это его руки гладили ее по спине.
— Это ваша ночная рубашка?
— Моя. За нее нам с вами нужно поблагодарить мою двоюродную бабушку Агнес. Это ее трогательная работа.
— А где доктор? Где Милли? Я знаю, что она здесь. Я слышала ее голос. Это она ухаживает за мной?
— Сейчас вам нужно успокоиться и ни о чем не думать. Вы задаете слишком много вопросов. Вы не хотите воды?
Она с жадностью припала к стакану и закашлялась. Он осторожно приподнял ее и ловко похлопал между лопатками, как будто уход за больными был для него привычным делом.
— Повторяю вам, вы пробыли со мной три дня. И вот уже три дня вы ничего не ели. Вы голодны?
Тогда она вдруг поняла, что готова съесть любую пищу.
— О да, я бы съела что-нибудь. Прикажите принести прямо сейчас. Пожалуйста.
Он довольно улыбнулся:
— Я рад, что вы проголодались. У меня для вас приготовлены разные бульоны. Я велел варить их ежедневно, в надежде, что скоро вы придете в себя.
Он подергал шнурок колокольчика. Когда раздался тихий стук, он быстро подошел к двери, как делал это всегда, с тех пор как она оказалась здесь. Он встал в дверях, загораживая ее от любопытных глаз. Не хватало, чтобы кто-то из слуг обнаружил в его спальне вместо раненого юноши молоденькую девушку. В том виде, в каком она была сейчас, никто не воспринял бы ее иначе.
У нее началось легкое головокружение. «Должно быть, от голода, — предположила она. — Да, конечно, от голода». Как только она подкрепится, она не подпустит к себе этого человека. Он остался тем же, кем был. Он несет в себе то же зло. Он безжалостен и беспощаден. Он не считается ни с кем, кроме себя. И хотя она не убила его, она все равно должна отомстить ему за смерть Дэмиана. Но не сейчас. Как только ей станет лучше, она придумает что-нибудь, и ему придется заплатить за содеянное. Дорого заплатить.
Неужели он действительно ухаживал за ней, после того как ранил ее? В это она не могла поверить.