Он отошел от нее, прежде чем она успела попросить у него поесть.
— Ах, обед! — воскликнула она, глядя на дымящуюся тарелку с супом и свежий теплый хлеб. Она попыталась сесть, но у нее ничего не вышло. Она только упала навзничь, закусив нижнюю губу от пронзившей ее острой боли в боку.
— Послушайте меня, Хэтти. Вам нужно вести себя благоразумно. Я не хочу, чтобы у вас разошлись швы и снова началось кровотечение. Прошу вас, лежите тихо. Что бы ни было между нами, я должен покормить вас. Хорошо? — Он нахмурился, увидев, как у нее навернулись слезы. — Пожалуйста, позвольте мне помочь вам.
Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться, и у нее голова кружилась от голода. Как бы сильно она ни ненавидела его, она была вынуждена лежать в его постели, как слабое и жалкое существо, и позволить ему кормить себя с ложечки. Она не шевельнулась, пока он подсовывал ей одну руку под спину, а другую под ноги. Он осторожно приподнял ее и усадил в постели, подложив под голову большую пуховую подушку.
— Ну вот, теперь можем и пообедать.
Он откинул деревянные ножки подноса и установил его у нее над коленями.
— Надеюсь, это не маисовый суп? — спросила она, с любопытством заглядывая в тарелку с супом.
— Маисовый суп? Черт побери, а какое это имеет значение?
— Мой отец все-таки тори.
— Господи, да я давно это знаю. Что ваш отец, что мой дядя, это ужасные люди. Будь их воля, они обратили бы в свою веру всю Англию! Они высказывают просто устрашающие идеи. Надеюсь, вы не будете сейчас обсуждать со мной закон о зерне? Ладно, не отвечайте? Дайте мне сначала накормить вас.
Он уселся рядом с ней на постели и, взяв ложку, помешал горячий суп.
«Позволить ему кормить меня с ложечки? Нет, это уж слишком». Как-никак сейчас она сидит, а не лежит на спине как куль с мукой.
— Теперь мне не нужна ваша помощь. Я справлюсь сама.
— Как хотите, — сказал он, протягивая ей ложку. Однако ее пальчики настолько ослабли, что смогли сделать только жалкий виток вокруг ложки. Она сдвинула указательный палец к широкой части ложки и погрузила ее в суп. Дрожащей рукой она вынула ложку, но не сумела донести ее до рта. Палец соскочил, и горячий суп выплеснулся на ее ночную рубашку, точнее, его рубашку, сшитую любимой тетей Агнес.
— Замечательно! И все из-за вашего несносного упрямства, — сказал он, отбирая у нее ложку, — Теперь послушайте меня. Откиньтесь на подушки и откройте рот. Хватит доказывать мне свою непобедимость.
Она послушно открыла рот.
Вскоре тарелка была пуста, и от свежего хлеба не осталось ни крошки. У нее снова потекли слюнки. Она могла бы съесть целый котелок супа. И еще она хотела хлеба, густо намазанного маслом. Но он встал и убрал поднос.