— Твоя история очень занимательна, — пробормотала она.
— Но ты даже ее не слушала! В ней нет ничего интересного. А рассказал я ее только потому, что в то время занимался торговлей и ничем более. Никаких секретных миссий или заданий, на которые ты недавно намекала. — Рафаэль замолчал и попытался навести порядок в мыслях. Он тщетно старался разобраться в самом себе. Может быть, где-то в глубине души он еще сомневается в стоящей перед ним девушке? Отбросив эту предательскую мыслишку, он произнес самым уверенным тоном, на какой был способен:
— Я верю тебе. И хочу чтобы ты стала моей женой.., полностью и окончательно. И прямо сейчас.
Виктория машинально облизнула внезапно пересохшие губы.
— Я не понимаю, — пробормотала она, — откуда так внезапно появилось такое доверие ко мне? Очень уж неожиданно. Неужели только потому, что мы вместе пекли хлеб, ты вдруг уверовал, что я не распутная девка?
— Нет, все произошло еще до хлеба.
— Может быть, на твое решение повлияло то, что я ела хлеб именно с тем количеством масла, что ты считал нужным?
— Нет, Виктория, просто я понял, что был не прав. Тот факт, что ты страстно отвечала на мои ласки, не свидетельствует о дурном. Просто ты так реагируешь на меня, Рафаэля Карстерса, твоего мужа и превосходного любовника.
Виктория смущенно опустила глаза.
— Знаешь, я уже думала об этом. Дамьен один раз поцеловал меня, но я почувствовала только отвращение. Что же касается Дэвида Эстербриджа, у меня вообще не было никаких ощущений. Это было как выполнение скучной обязанности. А с тобой во мне происходят волшебные превращения. Ты — кудесник, Рафаэль, и умеешь творить чудеса.
Рафаэль был тронут до глубины души. Она была настолько искренней, что у него потеплело на душе. Ее глаза светились честностью и невинностью. Но может ли женщина отвечать только одному мужчине с такой бешеной страстью? Неужели существует нечто необъяснимое, возникающее только между двумя определенными людьми? Для Рафаэля такое объяснение звучало, мягко говоря, необычно. Он страстно желал каждую женщину, с которой занимался любовью.
Рафаэль вспомнил, какой была Виктория до памятного разговора с Дамьеном в библиотеке. Ни разу она не дала повода усомниться в своей добродетели. Но справедливости ради следует отметить, что в те дни он ни разу не целовал и не ласкал ее.
— Думаю, следует уточнить определение, — добавил Рафаэль, — мы с тобой — волшебная пара.
Они нежно улыбнулись друг другу и на несколько мгновений в маленькой кухне воцарились мир и взаимопонимание. Но тут Рафаэль нарушил молчание и в воздухе вновь повисла неловкость.