Форд как будто не похож на себя: бледный, не такой уверенный, как обычно, немного съежился. Может, заболел? Не знаю, не могу сообразить, все плывет перед глазами. Но Форд здесь — это так же точно, как и то, что я единственная, кто зовет брата Фордом.
Дать бы ему хоть какой-нибудь знак… Но как, если я и пальцем пошевелить не в состоянии и ничего не ощущаю, кроме тихой радости, что брат появился как раз тогда, когда он мне нужен?
Форд низко склоняется надо мной и шепчет:
— О Боже, Джилли, мне этого не вынести! Что случилось?
Я ясно различаю его слова, понимаю их и физически ощущаю, как его большие руки ложатся на мою ладонь. От этих рук исходит и проникает внутрь меня тепло. Ощущение замечательное. Не знаю, что и думать. Почему так получилось, что Форд здесь, а больше никого и нет?
— Знаю, Джилли, ответить ты мне не можешь, но попробуй дать знак хотя бы ресницами, что ты слышишь меня.
О да, хочется мне сказать, слышу, слышу. Я люблю этот голос — глубокий, звучный, завораживающий. По-моему, я как-то сказала брату, что ощущаю его голос всем телом, а он ответил, что это специальный фэбээровский тон, для собеседований. Но это неправда. Он всегда был таким.
Форд сидит рядом, говорит что-то не умолкая, не выпуская мою руку, и от тепла его ладони голова кругом идет.
— Я был с тобой, Джилли, — говорит он, и у меня перехватывает дыхание.
Со мной — где?
— Я был с тобой в ту ночь — проснулся весь в поту, думал — умираю. Мы вместе летели вниз с того утеса, и сначала мне показалось, что я умер, но потом как-то так получилось, что оба мы уцелели. Этот малый, из дорожного патруля, — спасибо ему за то, что не бросил нас. А теперь я хочу докопаться до истины, понять, как все вышло. Неужели ты меня не слышишь?
Форд по-прежнему не сводит с меня взгляда, а мне еще больше хочется подать ему какой-нибудь знак, но ничего не получается. Я всего лишь беспомощная плоть, распростертая на больничной койке и ничего не чувствующая, мозг да рука, которую он держит.
Как это понять: «Я был с тобой у того утеса»? В этом нет никакого смысла, как и вообще во всем, что сейчас происходит.
Перед глазами закачалась белая тень. Форд погладил меня по руке и поднялся. Потом он приблизился к тени:
— Пол, я только что приехал. Я разговаривал с Джилли.
Пол. Он здесь, в комнате. Не могу разобрать, о чем они говорят, и все-таки оба отходят подальше.
Я не возражаю, чтобы Пол ушел совсем — мне сейчас больше всего хочется, чтобы это случилось. Но он не уходит. Что же тогда он говорит Форду? Пусть брат вернется. Он моя единственная связь с реальностью, со всем тем, что — не я.