— Если уж говорить об осведомленности… — Брент умолк.
— Ладно, продолжай.
— Я слышал, ты едва не связал себя узами брака с Пенелопой Стивенсон.
Делани закатил глаза.
— Должен сказать, Брент, что эта девушка.., ненасытна. Еще до приезда Чонси я решил, что скорее отрублю себе топором руки, чем женюсь на ней. У тебя есть какие-нибудь соображения на сей счет?
Брент пожал плечами.
— Леди настойчива. Если бы я не был достаточно умудрен опытом, подумал бы, что она гонится за моим телом, а не за моим благородным сердцем. Приданое соблазняет, согласись.
— Согласен, если променять покой на доллары.
— И на власть. Черт побери, Дел, она могла забеременеть.
— Ну уж нет! Я обо всем хорошо подумал, Брент.
Брент ухмыльнулся и допил пиво.
— Я несу чушь. Не слушай меня. Я не намерен жениться.., вообще.
— Ты изменишь свое мнение, когда встретишь ту, единственную, — с твердой убежденностью возразил Делани. — Кстати, можешь меня поздравить. Чонси беременна.
К удивлению Делани, Брент внезапно притих.
«Что-то не так?» — недоумевал Дел. Брент тут же овладел собой и улыбнулся.
— Я рад за вас. Хорошо Чонси себя чувствует?
— В ней столько энергии, ужас! Сент уверяет, что теперь она немного угомонится. Хотя, — добавил Дел, понизив голос, — не хочу ничего говорить Чонси, но я в ужасе. Я был в Нью-Йорке в пятьдесят первом году, когда моя невестка оказалась в родильном доме. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким беспомощным. Черт побери, я заплачу Сенту любой гонорар, какой он запросит. Слава Богу, он здесь, в Сан-Франциско.
Что, если Байрони забеременеет снова? Мучилась ли она при рождении первого ребенка?
— — Да, — сдавленным голосом проговорил Брент.
Для него была невыносима мысль о том, чтобы Айра хоть пальцем прикоснулся к ее руке, не говоря уже об обладании ее телом.
Либо привыкни к этому, дурачина, либо уезжай из Сан-Франциско.
— Ну, мне пора на работу, — заметил Делани. — Подумай о моем предложении, Брент. Но не слишком долго, хорошо?
— Вот что, Дел. Я, пожалуй, отправлюсь сегодня на верховую прогулку один без Пенелопы — это прояснит мне голову. И зайду к тебе завтра.
Арабский жеребец Брента с необычной, неаристократической кличкой «Джордж» стоял в конюшнях Джима Бредли, на Карни. Погода после полудня, к счастью, была ясная. Приближался сезон дождей, и Брент понимал, что Джорджу придется проводить много времени в стойле. Он проехал вдоль дощатой дороги в сторону Миссии Долорес, затем повернул Джорджа к океану. Эта часть полуострова была унылой и пустынной — песок да вечно движущиеся дюны.
Постоянный ветер с океана гнал песок в город, за двадцать четыре часа засыпало любые следы и тропинки. Он вспоминал рассказы о золотодобытчиках, приезжавших в Сан-Франциско. Они устанавливали палатки, ложились спать, а утром просыпались, засыпанные песком.