«Первый раз в жизни такое, — подумал он, смеясь над собой. — Надо взять ее, и дьявол бы побрал все остальное». Но он не шевельнулся.
* * *
Байрони заморгала от яркого солнечного света, согревавшего ее лицо, и медленно открыла глаза. Дождя нет, рассеянно подумала она. Внезапно Байрони все вспомнила, и у нее перехватило дыхание.
— Все в порядке. Как вы себя чувствуете, Байрони?
— Брент? — Ее голос прозвучал тихо и серьезно, что было для нее совершенно необычно.
— Да.
— Но как?.. О, вспоминаю. Где я? — Она попыталась подняться.
— Вы со мной, в моих апартаментах над «Дикой звездой». Помните, как пришли сюда вчера вечером?
Она закрыла глаза, пытаясь уйти от живого воспоминания об Айре и Ирен.
— Я помню, как бежала. Возможно, к вам. Не знаю.
Разумеется, ты бежала к нему. Зачем лгать?
— Вот, — он протянул ей стакан, — выпейте.
Простая вода.
Она послушно выпила и снова откинулась на подушку.
— Вы так добры ко мне, — проговорила она, глядя на Брента.
— Да, чудесное стечение обстоятельств. Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне, что случилось.
О, я рано вернулась домой, так как неважно себя чувствовала, понимаете, и случайно увидела, как мой муж занимался любовью со своей сводной сестрой.
В горле у Байрони заклокотал смех, нездоровый, истерический. Брент увидел, как в ее глазах мелькнул ужас.
— Байрони!
Смех прорвался наружу, но Байрони поперхнулась.
Она почувствовала, что Брент поддерживал ее, слегка похлопывая по спине.
Пытаясь овладеть собой, она глубоко вздохнула.
— Вы подрались с мужем? Поэтому и убежали из дому? Он ударил вас?
Как гневно звучит его голос, рассеянно подумала она.
— Нет, никакой драки не было. — Она почувствовала, как сильнее заболела голова. «Все-таки я нездорова, — подумала она, — но не могу оставаться здесь».
— Но в чем же дело?
Почему он не оставит ее в покое? Она представила себе, что было бы, если бы она в точности рассказала ему обо всем. Он бы ей, разумеется, не поверил. Он никогда не верил ничему, что она ему говорила. Но дело даже не в этом. Она не может и не должна ничего говорить, пока не решит, что делать. Это только ее дело, и больше ничье.
— Я должна уйти.
— Ну и отправляйтесь к дьяволу!
— Я должна быть дома до того, как меня хватятся.
Брент в ярости и на самого себя, и на нее вскочил с кровати.
— Может быть, ваш дорогой муж зашел слишком далеко? Потребовал слишком многого? Оскорбил слух маленькой леди?
Как ни странно, его гнев прошел. По крайней мере стал таким, к которому она уже привыкла и как-то понимала. Она не могла понять приступа его нежности.
— Да, — холодно согласилась она, — ему захотелось овладеть мною на обеденном столе, и я воспротивилась.