И радостные крики встретили это великое событие — в Думнонии опять был король. Воины, стоявшие на крепостных валах, принялись колотить древками копий о щиты.
Но должен был свершиться еще один, последний ритуал. Епископ Бедвин пытался запретить его, но Совет настоял на своем. Артур, как я заметил, удалился, зато все остальные и даже епископ Бедвин остались и напряженно наблюдали, как к королевскому камню вели голого и испуганного пленника. Это был Вленка, молоденький сакс, которого я взял в плен. Не думаю, чтобы он в точности знал, что произойдет, но, должно быть, ожидал самого худшего.
Моргана попыталась поднять Бализа, но дряхлый друид был слишком слаб, чтобы выполнить свою роль, поэтому Моргана сама направилась к дрожащему Вленке. Сакс не был связан и мог бы попытаться убежать, хотя лишь богам известно, как можно прорваться сквозь плотную вооруженную толпу. Вленка замер на месте, не спуская глаз с приближающейся Морганы. Казалось, сам вид этой ковыляющей женщины в непроницаемой золотой маске лишал его воли. Она тем временем опустила искалеченную руку в перчатке в чашу и, мгновение помедлив, коснулась его обнаженного живота. Вленка вздрогнул и в ужасе отшатнулся, но затем снова застыл. Моргана раз за разом окунала руку в чашу со свежей козлиной кровью и делала влажные алые отметины на тощем, бледном животе Вленки.
Совершив это, Моргана отошла. Толпа, охваченная трепетом, замерла, понимая, что наступил таинственный миг, когда боги собираются говорить с Думнонией.
В круг вошел Овейн. Теперь он держал в руке военное копье с черным древком. Гигант не сводил глаз с испуганного маленького сакса. Парнишка, наверное, молился сейчас своим собственным богам, но в Кар Кадарне они не имели власти.
Овейн двигался медленно. Лишь на секунду он отвел взгляд от лица Вленки, неуловимым движением приставил острие копья к засыхающей алой отметке на животе сакса и снова впился глазами в расширенные зрачки пленника. Оба они снова замерли. В глазах Вленки стояли слезы, и он едва заметно качал головой в немой просьбе о помиловании. Но Овейн не обращал внимания на беззвучную мольбу. Он подождал, пока Вленка опять не застынет. Кончик копья уперся в самый центр кровавой отметины. Ветер шевелил волосы двух напряженно молчавших людей, развевал полы плащей затаивших дыхание зрителей.
Овейн почти незаметно напряг мышцы руки, и копье глубоко вонзилось в тело Вленки. Выдернув широкий наконечник из раны, Овейн отскочил назад. Истекающий кровью сакс остался один в королевском кругу.
Вленка кричал. Рана была ужасной. Умелый Овейн крутанул острие копья так, чтобы продлить предсмертные конвульсии жертвы. Ведь именно по агонии умирающего человека такие проницательные предсказатели, как Бализ или Моргана, могли прозреть будущее королевства. Бализ, выйдя из оцепенения, зашевелился. Он зорко наблюдал за саксом, который, судорожно прижав руку к кровоточащему животу, согнулся от нестерпимой боли. Нимуэ всем телом тянулась вперед. Она впервые была свидетельницей самого великого предсказания и хотела постигнуть его тайны. Мое лицо исказила гримаса ужаса, но вовсе не из-за самой жестокости ритуала, а просто потому, что Вленка мне нравился. Глядя в эти расширенные голубые глаза, я с содроганием вдруг представил себя на его месте. Однако меня утешила мысль, что принесенный в жертву Вленка заслужит место воина в Потустороннем мире, где однажды он и я повстречаемся вновь.