— Вот оно что… — процедил Плавали-Знаем и схватил кока за плечо. — Работаешь, значит?
— Работаю, — взмахнул полотенцем Борщик, и клуб пара вывалил на палубу.
— Добавляешь, значит, туману?
— Ага, добавляю, — улыбнулся краснощёкий Борщик. И снова взмахнул полотенцем.
— Значит, шутишь? Ну-ну! — хмуро сказал Плавали-Знаем и зашагал к себе.
Борщик озадаченно посмотрел ему вслед и закрыл окно.
В это время судно вышло из полосы тумана, и снова на горизонте засверкало солнце.
— Ничего себе шуточки! — сказал Плавали-Знаем. — Из-за них, из-за этих дураков, того и гляди, лишишься головы.
Через десять минут он пришлёпал на стенку приказ, у которого тотчас собралась вся команда.
«За непростительную халатность и глупые шутки во время работы, из-за которых в море образовался густой туман, коку Борщику объявить строгий выговор. Капитан парохода „Даёшь!“«.
Вместо подписи стоял крючок, похожий на восклицательный знак. Все удивлённо пожимали плечами и расходились по каютам, обсуждая это событие. Кое-кто пробовал с Борщиком шутить, но заслуженный кок больше не отвечал ни на какие шутки.
ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ УКАЗАНИЯ БРАВОГО КАПИТАНА
Плавали-Знаем ходил взад и вперёд по рулевой рубке и всё ещё с досадой выглядывал в окно. «Даёшь!» полным ходом шёл на Камчатку при попутном ветре. Он гудел каждому встречному пароходу, и они тоже дружески приветствовали его гудками. На горизонте кувыркались дельфины. Но три вещи раздражали капитана: во-первых, нос парохода сидел в воде ниже, чем хотелось бы Плавали-Знаем, и от этого судно выглядело, по его мнению, не очень героически; во-вторых, на носу парохода торчал Солнышкин, который мешал Плавали-Знаем как муха на носу; и в-третьих, попутный ветер заносил в рубку дым, и от него у капитана слезились глаза и во рту было кисло, словно он проглотил муравья. Он вызвал к себе боцмана и сказал:
— У нашего парохода неважный вид. Старый Бурун содержал судно в образцовом порядке. Он провалился бы от стыда, если бы кто-нибудь нашёл на палубе хоть одно пятнышко. Это заявление его поразило. Но Плавали-Знаем угрюмо объяснил:
— Дрянной вид, бодрости не хватает. И носом оно смотрит как-то вниз. Выпрямить его, перетащить всё оборудование на корму!
Бурун хотел возразить, но капитан отмахнулся:
— Плавали — знаем!
И бывалый боцман объявил аврал. В пять минут вся команда была на ногах, словно её подняли в атаку, и тащила с носа на корму боцманское хозяйство. Солнышкин и Федькин тянули тросы. Кок Борщик, как свинью за хвост, тащил за верёвку бочку. Артельщик, громыхая сапогами, гудел: «Вот это работа!» — и одним глазом посматривал, долетают ли его слова до капитана. На палубе всё кипело, и только радист Перчиков сердито заявил боцману, что не собирается потакать ничьим дурацким выдумкам.