И Солнышкин, оглядываясь, выбрался на палубу. Над головой висела луна и перемигивались звёзды, будто знали что-то весёлое. Солнышкин подошёл к грузовику, открыл дверцу и вытащил из кузова банку. Теперь начиналось самое опасное. Он снова заглянул в коридор. Там никого не было. Вверху тускло мерцали ночные лампы. Солнышкин быстро пошёл вперёд. Около каюты с попугаем он нагнулся и стал размазывать солидол по палубе. И тут невдалеке раздалось какое-то лопотанье и вкусно запахло. Это артельщик тащил Плавали-Знаем собственноручно сваренные сардельки.
«У, подхалим! — зло подумал Солнышкин. — Помешал!»
Едва он успел вбежать в свою каюту, как за углом раздался толстый шлёпок, крик, будто квакнула жаба, и мимо Солнышкина пролетела пара горячих сарделек. Артельщик поскользнулся на солидоле и прокатился на спине. На шум из рубки выглянул Плавали-Знаем и удивлённо открыл рот, чтобы спросить у артельщика, что он делает. Но тут же одна капитанская нога скользнула вперёд, вторая промчалась впереди первой, задралась чуть не в потолок, и Плавали-Знаем шлёпнулся на палубу.
— Так вот что ты здесь делаешь! — прохрипел он, уставясь на артельщика и сжимая кулаки.
— Да я сам чуть неотбил печёнку! — возразил тот. — Это кто-то из машинистов наследил. Я нёс сардельки. Вкусные, очень вкусные. Вот, попробуйте! — Он с улыбкой подобрал валявшуюся у ног сардельку и протянул Плавали-Знаем. — Чудесная сарделечка!
— Что?!
— Вкусная! — И артельщик торопливо сунул сардельку себе в рот.
— Шагай отсюда!
— В один миг, в один миг! — залебезил артельщик и, улыбаясь, начал пятиться за угол.
Плавали-Знаем поковылял к каюте, где жили Тая и буфетчица.
— Откройте! — ударил он в дверь кулаком. Дверь приоткрылась, и из неё, как из скворечника, выглянула Таина голова.
— Убрать! — показал Плавали-Знаем на перепачканный солидолом порог её бывшей каюты.
— Ночью? — удивилась Тая. — А почему?
— А потому, — пробурчал Плавали-Знаем, потирая место, на которое только что шлёпнулся. Один глаз у него спрятался в щёлку, будто прицелился, а второй готов был выстрелить, как пушечное ядро.
Тая, тяжело вздыхая, стала мыть палубу, а Плавали-Знаем протопал снова на мостик.
«Ну ладно, я тебе ещё не то покажу! — подумал Солнышкин. Всё это время он выглядывал из-за двери и еле сдерживал смех. — Я тебе покажу, как по ночам гонять людей!»
Как только Тая скрылась за углом, он снова бросился к каюте Плавали-Знаем и начал заново мазать палубу. Но вдруг нога у него самого поехала назад, и он встал на четвереньки. И тут взгляд его упал на руку: на запястье был старый бронзовый компас. Стрелка его, обычно точная, теперь бегала и качалась из стороны в сторону.