— Где старуха и девочка?
Разбойники переглянулись. Засмеялись.
— Какая старуха? А, старуха! Не эта ли?
Двое расступились от угла. Старушка лежала на боку, пустые бесцветные глаза невидяще смотрели вперед. Горло ее было распорото от уха до уха, пол вокруг залит кровью, которая уже начала свертываться.
— Твари… — тихо, бессильно прошептал Северьян, напрягая руки.
В голове сразу, будто реальный, вспыхнул костер. И в нем волхв Лукий, бьющийся в агонии. Зубы заскрежетали, кулаки сжались до хруста. Тогда, лежа связанный перед наглыми хохочущими степняками он был слабым и беспомощным. Теперь все изменилось… А эти ничуть не лучше степняков… нелюди… Северьян уже знал, что такое быть рабом.
— Но, но, будь смирнее!
Парочка мерзавцев резво вскинула луки. Остальные довольно заржали.
— Это еще не все! — Радостно завопил молодой злобный наглец. — Покажите ему девку!
Мара истекала кровью. Арбалетные болты впились ей в руки и ноги, тем самым, приковывая детское тельце к стене. Девочка еще была жива и тяжело дышала, все чаще через раз.
Что-то сломалось, сломалось окончательно и бесповоротно в душе убийцы. Неоправданная жестокость к себе подобным. Он видел это столько раз, что уже сбился со счета. Но то всегда были посторонние, незнакомые люди. Смотреть на их смерть было неприятно, даже противно. Но никогда еще не было так больно…
Руки задрожали, наливаясь странной силой, в тело, обмякшее и разбитое, будто вставили новый стержень, куда крепче и лучше старого. И лица собравшихся вдруг стали пустыми расплывчатыми, Северьян видел лишь жуткие улыбки-оскалы и пустые узкие глаза… Перед ним снова были степняки…
— Ну как, насмотрелся? — Проникновенно спросил купец. — Смотри внимательней, с тобой будет то же самое.
Глупцы. Они даже не удосужились связать Северьяна, надеясь на его беспомощность и двух самоуверенных арбалетчиков. Держащие убийцу под руки нагловато ухмылялись. Они так ничего и не поняли, столкнувшись лбами. Северьян присел, резко распрямился, уже в полете обретая прыть и ловкость. Разбойники даже не обыскали его, и теперь в руке у убийцы свернуло тонкое острое лезвие кинжала. Арбалетчики растерялись лишь на секунду. Звонко хлопнули натянутые пружины, Северьян почувствовал, как что-то тяжелое и горячее разрывает плечо. Боль, мгновенная, как стрела подкосила убийцу. Он рухнул в двух шагах от купца, но тотчас вскочил на ноги, злой, неугомонный, яростный. Еще хлопок. Еще один болт воткнулся в ногу, разрывая мышцы и сухожилия. Скрипя зубами, он все равно поднялся, кинжал взлетел в воздух.