Владислав Игоревич Каймаченко медленно переворачивал страницы, перечитывая то, что было ему хорошо известно. Но при новом осмыслении старый материал поворачивался неизвестной стороной. Было три часа ночи, глаза слипались, но Каймаченко старательно продирался сквозь ровные строчки машинописного текста и деформированные буквы рукописных строк. Он все больше узнавал о своем далеком противнике.
Макс хорошо подготовлен, он выполнял много сложных заданий, о которых написано в других досье, запрятанных в бронированных сейфах спецслужб или сожженных в связи с крайней скандальностью содержания. Его научили стрелять и убивать, конспирироваться, его зомбировали, многократно воздействуя на подсознание.
Каймаченко стал целенаправленно изучать тему зомбирования. Именно здесь можно найти ключик к Томпсону-Карданову! Но разобраться в столь специфическом вопросе было непросто. Так кто занимался этой работой? Ага, вот: профессор Брониславский, психиатр, доктор наук, имел высшую форму допуска к секретным сведениям. Вот и ключик, а может, отмычка, неважно.
Он нажал клавишу селектора.
— Павел, зайди ко мне.
— Есть, шеф, — тут же отозвался Лютов.
Для порядка Каймаченко прозвонил остальным заместителям и спросил, какие появились предложения. Как и следовало ожидать, никаких не появилось. Но они добросовестно борются со сном, не спят ожидающие их водители и охранники, наверняка не спят и возглавляемые ими бригады. Все ждут, все готовы действовать. Но надо отдать команду.
Дверь резко распахнулась.
— Слушаю, шеф!
Выросший на пороге Павел выглядел так, будто и не чувствовал усталости. Владислав протянул ему листок бумаги.
— Вот фамилия и адрес, найди этого человека и привези сюда.
— Сейчас?
Каймаченко несколько секунд подумал.
— Нет, утром. Часов в восемь. Раз у тебя есть задание, можешь немного поспать. Остальным ничего не говори, пусть работают.
— Профессор Брониславский, — вслух прочел Лютов и вопросительно посмотрел на шефа.
— Да, думаю, он хранит в своей голове множество ключиков ко множеству тайных дверок.
— Я все понял, шеф.
Павел исчез, и Каймаченко прилег отдохнуть, немедленно провалившись в тяжелый сон.
* * *
Брониславскому зашкалило далеко за шестьдесят. Если бы он был слесарем, плотником или шофером, то уже не смог бы твердо держать молоток, рубанок или рулевое колесо. А значит, сидел бы на пенсии и влачил жалкое существование, всеми забытый и никому не нужный. Но у профессора главный рабочий инструмент — голова, которая у Брониславского функционировала вполне исправно. Он преподавал в двух институтах, вел аспирантов и консультировал в психиатрической клинике. А следовательно, неплохо зарабатывал, был востребован и доволен жизнью. Чтобы не поддаваться возрасту, он каждое утро проходил пять тысяч шагов, строго по шагомеру, потом принимал контрастный душ и отправлялся на работу, причем, как правило, за ним присылали машину.