Уоллес отодвинул тарелку и промокнул губы салфеткой. Официант немедленно забрал прибор и почтительно осведомился:
– Голуби готовы, месье, прожарка средняя. Можно подавать?
Американец кивнул. И, дождавшись, пока официант отойдет, продолжил беседу:
– Сентиментальность вредит нашей работе, Рон. Поэтому я попытаюсь вас от нее излечить.
– Вот как? – Пиркс саркастически усмехнулся. Но Уоллес не обратил на это внимания.
– В Лондоне ваш сын встречался с русским резидентом. Сотрудники резидентуры следили за вашей машиной с момента выезда из тюрьмы... Не исключено, что они уже знают, где вас искать.
Усмешка сошла с лица Пиркса.
– Так что сын попросту исполнял задание родины – так, кажется, у вас говорится? И если ваши бывшие начальники решат ликвидировать предателя, то... Не исключаю, что именно ему и поручат эту акцию. Так он сможет смыть позор родительской измены и доказать свою лояльность властям...
– Не может быть, – сказал побледневший Пиркс и осекся. Столь детские заявления недопустимы для профессионала. Уж он-то хорошо знал, что в этом мире может быть решительно все.
Принесли жареных голубей, и Уоллес с прежним аппетитом принялся за еду. Излеченный от сентиментальности Пиркс тоже взялся за свое блюдо. И тут же подумал, что это ошибка – ни француз, ни англичанин не станут есть вконец остывшего барашка. Это типично русская манера. Уоллес придает большое значение деталям и сейчас наверняка сделает замечание за демаскирующий жест. И действительно, американец поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза. Но сказал не то, чего ожидал Пиркс.
– И все же – почему именно сейчас? – задумчиво спросил он.
* * *
В разведке ничего не делается случайно. Проверять Птиц, провалившихся двадцать восемь лет назад, никто бы не стал, если бы давние события не были напрямую связаны с сегодняшним днем. С операцией «Доверие» – обеспечением возможностями внешней разведки получения Россией кредита от Международного валютного фонда.
– Таким образом, факт перехода Томпсонов на сторону главного противника можно считать стопроцентно установленным, – сидя на краешке «гостевого» кресла, докладывал генерал Золотарев.
Новый директор Службы внешней разведки, в отличие от своего предшественника, был не политиком, а разведчиком, поэтому его фамилию не знали журналисты, его фото не публиковалось в газетах, он никогда не давал интервью. Недавно ему присвоили звание генерал-полковника, но восторженные сообщения об этом так и не попали в прессу. Он откинулся в высоком вертящемся кресле и внимательно слушал, не перебивая и не задавая вопросов. Кроме Поликарпова и начальника Управления "С", в просторном кабинете никого не было, что подчеркивало исключительную конфиденциальность обсуждаемого вопроса.