— Только и сила уходит, тезка, вот что страшно. А если вся ставка на силу, а ее не станет — тогда что?
Со стороны шашлычной раздался пронзительный свист. Рогов сорвался с места и, спотыкаясь, тяжело побежал, удерживая равновесие неловкими взмахами рук.
Колпаков тоже вскочил, непонимающе глядел, как бывший чемпион пересек бульвар и влетел в двери банкетного зала, как через несколько минут вышел и пошел обратно, с усмешкой качая головой и отдуваясь.
— Вот дуролом! Спички у них закончились, так он меня позвал.
— Свистком?
— Это у нас уговор такой. Чуть что — свисток, и я тут как тут. Свист я хорошо слышу.
Рогов стоял вполоборота, тяжело дышал, вытирая несвежим платком вспотевшее лицо.
— А у официантов тоже не было спичек?
— Может, и были. Может, он показаться хотел — мол, сам Рогов у меня на свист прибегает. Дуролом!
Он не был обижен, только раздосадован как человек, зря выполнивший необременительную работу.
— Мне пора, Геннадий Иванович.
— Ясное дело. Со мной сейчас подолгу не разговаривают. Гуляй, тезка!
Рогов старательно сжал Колпакову кисть, демонстрируя, что есть еще порох в пороховницах.
— Только вот что, тезка… Ты не болтай, что Рогов по свистку бегает как цепной пес. И так брешут кто во что горазд. Лады?
Колпаков быстро шел прочь, чувствуя спиной тоскливый взгляд бывшего чемпиона и опасаясь, что он его окликнет. Но Рогов молча смотрел ему вслед.
Настроение было испорчено окончательно.
Откуда у блестящего чемпиона собачья покорность судьбе? И эта глупая отговорка — больше ничего не умею. Литинский тоже был чемпионом, он тоже жил боксом, а сейчас заслуженный тренер, уважаемый в городе человек. Представить его на побегушках у какого-то дельца совершенно невозможно! Что же случилось с Роговым? Алкогольная деградация, распад личности, усугубленный черепно-мозговыми травмами? Сколько раз он бывал в нокауте? А просто пропускал тяжелые удары? Литинский прошел через все это, но он никогда не пил. И никогда не делал ставку только на силу…
В кармане шуршала повестка, и без того нервозное настроение усугубила случайная ненужная встреча.
Колпаков нашел уединенную скамейку, сел, сконцентрировал внимание на выбранной точке асфальта и начал привычную формулу самосозерцания…
В суде пахло мастикой, архивной пылью, лежалыми бумагами и человеческим горем. В комнате для свидетелей ждали вызова человек пятнадцать, обсуждая вполголоса перипетии уголовных и гражданских дел.
— …Забор всегда стоял на одном месте, это после ремонта они столбы переставили, но не два метра, врать не буду…
— …Сама виновата — гуляла с кем ни попадя, даже домой приводила, вот и доигралась…