На соседнее стояночное место, отмеченное косой белой линией, закатился темно-синий «жигуль» с такими же темно-синими тонированными стеклами.
Стекло опустилось наполовину, открыв мощный округлый череп, припорошенный с боков редкими седыми волосами. За темными очками прятались глаза — тоже темные, густого карего цвета. Глубокие, как пистолетные дула.
— Здравствуйте, Николай Петрович, — сказал Севрюгин, поспешно опуская свое стекло.
Он старался держаться почтительно, без панибратства и в то же время уверенно.
Однако уверенность давалась ему с трудом. Никто не верил, что Череп «повелся».
Если раньше не брал, то с чего начинать в таком возрасте и при таких перспективах? Может, ему нужен повод? Сейчас налетят мордовороты в камуфляже и масках, выволокут Севрюгина из машины и размажут по асфальту, так что молоко выльется из разорванных кишок… А потом навалятся на остальных…
Но ничего подобного не произошло. Череп кивнул и показал в глубь своего салона: садись, поехали. Севрюгин вышел из машины, сунул Нормана Мейлера под мышку, поправил болтающуюся серебристую пуговицу на блейзере и направился к «жигулю».
Едва он захлопнул за собой дверцу, машина плавно покатилась к шоссе.
Севрюгин щелкнул пальцем по лакированной суперобложке:
— Мировая книга, Николай Петрович. Бестселлер. И толстая. Восемьсот четырнадцать страниц.
Череп неопределенно кивнул.
— Прошлый раз я тебя предупреждал: больше за мной не ходи. Было?
— Прошлый раз было шестьсот пятьдесят восемь, — сказал Севрюгин.
— И я швырнул их тебе в рожу. Было?
— Я много о чем успел передумать с той поры.
— О чем же?
Севрюгин вздохнул.
— Я знаю одно: вы любите литературу, Николай Петрович. Любите, как ни крути. И я хочу, чтобы вы обязательно прочли эту книгу.
«Жигуль» свернул на 13-ю Парковую, потом на Сиреневый бульвар, на 11-ю Парковую и — обратно на Щелковское, затянув горячую асфальтовую петлю вокруг двух многоэтажных кварталов. Когда вдалеке показалась красная крыша «Макдоналдса», Череп свернул на обочину и притормозил.
— Два месяца, — отрывисто бросил он. Лоб его сморщился, как ковровая дорожка.
— Три, — быстро ответил Севрюгин. — Вы спокойно, не торопясь, прочтете ее, и через три месяца я передам вам новую книгу. Такого же объема.
— А почему у тебя глаза бегают? — брезгливо спросил Череп, — От нервов. Но глаза тут не главное. Положитесь на мое слово. Оно немало стоит в этом городе.
Череп положил книгу на колени, неохотно, будто через силу, пролистал. Каждая страница была заложена стодолларовой купюрой. 100… 100… 100… 100… 100…
100… 100… Л00… 100… 100…