— Входите же, — нетерпеливо повторил голос из полумрака: генерал сидел за столом, и свет лампы оставлял его лицо в глубокой тени.
Нначи твердым шагом пошел по ковру — туда, откуда доносился голос.
— И вы, молодой человек!
Это относилось уже к Петру, и он тоже сделал несколько шагов следом за Нначи.
— Ну вот…
Генерал встал из-за стола — тяжелая, грузная фигура, обтянутая мундиром. Лицо его было усталым, под глазами набрякли мешки.
— Ну вот, — повторил генерал, выходя из-за стола и идя им навстречу. — Оказывается, не одному мне не спится по ночам.
Он протянул руку лишь Петру, рука была рыхлая, вялая, сухо кивнул майору. Но это не смутило Нначи.
— Мистер Николаев, — как ни в чем не бывало назвал он фамилию Петра.
— Знаю, — буркнул генерал, внимательно вглядываясь в лицо Петра. — Тот самый, из-за которого у полковника Роджерса в свое время было немало неприятностей… — Он вдруг резко обернулся к майору: — А вот почему здесь вы? Почему вы бежали из заключения?
Нначи вытянулся.
— Ваше превосходительство! Сюда меня привела любовь к родине и желание служить ей.
Это прозвучало, на взгляд Петра, пожалуй, слишком театрально, но генерал смягчился.
— Сначала вы свергаете законное правительство, а потом клянетесь в любви к родине? Довольно оригинальное проявление патриотизма! — Он вздохнул и сделал жест в сторону кресел: — Прошу. А вас, майор, в конце концов я когда-нибудь отдам под суд за все сразу. Кстати (он чуть склонил голову), переведены ли ваши друзья из тюрьмы Кири-Кири в Поречье? Я приказал сделать это еще несколько дней назад.
Майор усмехнулся.
— Ваше превосходительство, разве вы слыхали когда-нибудь в наших краях о жрецах джу-джу, отказывающихся от тех, кого они наметили принести в жертву? Мои друзья сегодня ночью сами вышли из тюрьмы!
— Не говорите чепухи, майор! — Генерал тяжело опустился в кресло. — Вы шутник, Нначи! Мне доложили, что мой приказ уже давно выполнен.
— Однако я здесь, ваше превосходительство! — В голосе майора была настойчивость. — Мы хотим сорвать заговор, который…
— Знаю! — устало кивнул генерал. — Я все уже знаю.
— Знаете? — Нначи взглянул на Петра, потом перевел взгляд на генерала Дунгаса. — Нет, вы знаете не все, ваше превосходительство! Мистер Николаев может рассказать вам гораздо больше.
— Да?
Генерал поморщился и с любопытством посмотрел на Петра.
— Если вы так же хорошо вошли в курс наших дел, как наладили дружбу с нашей прессой, то вас действительно стоит послушать.
Петр пожал плечами.
— Я журналист, ваше превосходительство!
То были первые слова, произнесенные им в этом кабинете. И если сначала он чувствовал себя в присутствии главы Военного правительства Гвиании неловко, то теперь неловкость прошла. И Петр с любопытством изучал человека, волею судеб ставшего во главе большого и беспокойного африканского государства.