— Догадывался… — Валере был неприятен этот разговор.
— Да… Глупая ситуация. — Морозов снова пожал плечами. — И ведь дело-то не в кольце! Чтоб оно пропало!
Он сделал круг по комнате, кусая губы.
— Пропади пропадом эта дурацкая власть. Тоже мне, наследный титул! Я хочу жить нормальной семейной жизнью, а не приходить домой и разбираться в интригах!
— В каких еще интригах? — настороженно спросил Огарев.
— Полина… — ответил, словно плюнул, Игорь. У Валеры отлегло от сердца. — Мне не нужна игрушечная власть! Не хочу играть в своем доме в начальника и подчиненного! Если хочешь, — он подскочил к Огареву, — возьми у отца кольцо, я только вздохну с облегчением.
— Не могу, — поморщился тот, — не имею права. Игорь, я не могу стать главой твоего рода! У меня ответственность перед семьей, и если я еще… Игорек, я просто не смогу две семьи вести. Пойми, я скоро уйду. Как дом построится, я уйду, времени займет год, ну от силы два. Ты же видел, как Полянские строились.
— Собираешься строиться?
— Да, я, кажется, говорил…
— А земля?
— Есть. То поле, что около леса. Так что я, считай, отрезанный ломоть. У меня свой дом.
Игорь усмехнулся.
— Ты что? Подумал, что дело в тебе? Ты вообще тут ни при чем. Все значительно сложнее. В Полине дело… Тошно мне, голова пухнет. Всю жизнь я думал, что меня любят не за будущий статус, а просто так! Бескорыстно! Детей от нее нажил. Наследника с таким трудом родили. И в итоге чемодан с двойным дном!
Огарев подошел к комоду и вытащил початую бутылку водки. В обстановке рококо бутылка «Пшеничной» смотрелась как досадное недоразумение.
— Давай выпьем, — тоном, не терпящим возражения, сказал Валера.
— Давай.
Две рюмки наполнились до краев.
— Слушай, — шумно выдохнув, сказал Огарев, пропустив едкую жидкость внутрь, — со своей женой ты должен разобраться сам. Чужая семья — потемки.
— Разведусь на хрен! — зло прищурился Морозов. — Детей отберу. Пусть катится…
— Тогда давай закусим…
Потом был недоуменный молчаливый ужин, после которого все разошлись по комнатам. И только Юрий Павлович по старой привычке засиделся у картины Моне, о чем-то беседуя с полотном.
— Докатился… — вслух сказал Игорь, обнаружив в спальне кровать, застеленную для него одного. Полина ушла спать в гостевую комнату.
Ночь тяжело волокла на себе звезды, медленно уступая место серым предрассветным сумеркам, а потом розовой дымке встающего солнца. Игорь не спал.
Шесть утра. Скоро проснется дом.
Морозов нашарил на тумбочке телефон, набрал дежурного врача.
— Костя, это Морозов. Сегодня я приболел. Отмени все операции. Срочное что-нибудь есть?