Под ногами постукивали шпалы. Человек в плаще, с седой густой шевелюрой шел впереди, старательно обходя лужи, вспыхивающие радужной пленкой в свете фонарей.
«Как интересно получается. Я ведь среди повстанцев, не потому что я за что-то, а потому что я против. Против бардака, грабежа, наглых пережратых морд в телевизоре. Мир, жвачка, кока-кола. Против свинства этого я. Только генералы вот… Генералы эти, блин, ничуть не лучше. Такие же толстопузые гады».
Морозов толкнул в бок Леньку Свердлова, тот все время оглядывался на таящий в темноте туннеля свет, идущий со станции.
— Под ноги смотри.
— Да я смотрю, только… — Свердлов хотел что-то еще сказать, но постеснялся, а Юра был слишком занят собственными мыслями, чтобы переспрашивать.
«Ничего, ничего… Свернем Горби к такой-то матери, посмотрим. Надо будет, и генералов свернем. Не может быть так, чтобы все время было плохо. Не может. Мужик, который ружье в руках хоть раз держал, снова в хомут не полезет. Попробуй загони. Хер тебе!»
Видимо, эту мысль Морозов произнес вслух. Да еще со всей пролетарской своей ненавистью. Потому что идущий впереди Ельцин начал слегка испуганно озираться. Юра заметил это и смутился. Наверное, именно это спасло жизнь ему и идущему рядом Леньке. Погруженный в свои мысли, Морозов проморгал звук, донесшийся из-за спины, Но, вынырнув из задумчивости, он все-таки услышал, как тонко тренькнул рычажок предохранителя где-то сзади.
— Ложись!
Юра кинулся в сторону, снося с ног замешкавшегося Свердлова. Оба со всей дури врезались в стену, упали на шпалы.
Юра успел еще раз крикнуть:
— Ложись!
И с тыла заговорили автоматы.
Первым лег Женька Соколов, позднее всех среагировавший на команду, Он конвульсивно дернулся, вскинул руки, словно намереваясь взлететь. Но лететь было некуда. Он упал на спину, удивленно глядя широко раскрытыми глазами в черный камень потолка.
Остальные прижались к стенам и открыли ответный огонь. Кто-то извернулся и направил включенный фонарик в мертвых руках Соколова туда, откуда раздавались выстрелы.
— Фонари погасить! Погасить фонари! — кричал Верещагин, неожиданно оказавшись в тылу. — Погасить!
— Сука! — вытолкнул через стиснутые зубы Морозов. — Сука!
Он щелкнул фонариком и толкнул его подальше от себя, так, чтобы свет уперся в дальний конец коридора. В тот же миг по светлой точке ударили выстрелы. Черный пластиковый тубус треснул, свет мигнул, погас. Но за это время Юрий успел сделать одну вещь: прицелиться в неясный силуэт, мелькнувший на грани светового пятна. Прицелиться и выстрелить. Попал, не попал, Морозов перекатился в сторону. Снова выстрелил, опять перекатился. Бой в узком железобетонном туннеле больше походил на бойню. Рикошеты, поражающие не хуже прямого попадания, осколки камня, пороховая вонь и запредельный грохот, многоголосым эхом бьющий в уши.