Отец рассчитал не совсем точно, в продолжении уже знакомой мне истории образовался некоторый разрыв. Я так и не узнала, к сожалению, ни как он отозвался на поразительное решение Элен Росси, ни увлекательных подробностей путешествия из Новой Англии в Стамбул. Я могла только гадать, как они уладили формальности, как пробились через препоны политической напряженности, как получили визы, миновали таможни. Какую сказку отец преподнес своим родителям, добрым и рассудительным бостонцам? Удалось ли им с Элен побывать в Нью-Йорке, как он собирался сначала? И в одном ли номере они ночевали в гостинице? Этот вопрос меня, как всякого подростка, очень занимал. В конце концов я успокоилась на том, что представила их в образе героев кинофильмов времен их молодости: Элен, скромно прикорнувшую под одеялом двуспальной кровати, и отца, притулившегося в раскладном кресле, разувшегося, но ни в чем более не поступившегося приличиями, — а за окном соблазнительно сверкают огни Таймс-сквер.
«На шестой день после исчезновения Росси мы туманной ночью вылетели из аэропорта Идлвайлд в Стамбул, с пересадкой во Франкфурте. Второй самолет приземлился на следующее утро, и нас выпроводили из него вместе с табуном туристов. Я к тому времени уже дважды побывал в Западной Европе, но здесь для меня открывался совершенно новый мир — Турция в 1954 году была самобытна еще более, чем теперь. Только что я ерзал в неуютном кресле, протирая лицо горячей салфеткой, — и вот мы уже стоим на раскаленном асфальте, и горячий ветер несет в лицо непривычные запахи, пыль и полощет шарф стоящего впереди араба: этот шарф то и дело забивался мне в рот. Элен смеялась, заглядывая в мое ошеломленное лицо. Она еще в самолете причесалась, тронула губы помадой и казалась на удивление свежей после бессонной ночи. Ее шея была скрыта под узким шарфиком, и я не видел, что скрывалось под ним, а попросить ее снять не осмеливался.
— Добро пожаловать в широкий мир, янки, — с улыбкой проговорила она.
Улыбка была настоящей — не обычная ее ухмылка.
Пока мы доехали на такси до города, мое изумление возросло вдвое. Сам не знаю, чего я ждал от Стамбула: может быть, ничего и не ждал, не имея времени на предвкушение путешествия — но от красоты города перехватывало дыхание. Очарование «Тысячи и одной ночи» не могли перебить ни гудящие автомобили, ни бизнесмены, одетые по западной моде. Как же неимоверно прекрасен был первый город Константинополь, столица Византии и христианского Рима, думал я, город, смешавший римскую роскошь с мистицизмом ранних христиан! Мы вскоре подыскали себе квартиру в старом квартале Султанахмет, но к тому времени у меня кружилась голова от обилия мимолетных ярких и необычных впечатлений, сливающихся в один многоликий сюжет: десятки мечетей и минаретов, пестрые ткани базара и многокупольная четырехрогая Айя-София, царственно возвышающаяся над мысом.