— Профессор Бартоломео Росси. Вы с исторического. Не слыхали о таком?
В ее голосе послышался жесткий сарказм.
Я остолбенел.
— Профессор Росси? Как же так…
— Я ответила на вопрос.
Девушка выпрямилась, одернула жакет, сложила друг на друга перчатки, показывая, что сделала свое дело. На мгновенье мне показалась, что она наслаждается произведенным эффектом.
— А теперь расскажите, зачем вся эта мелодрама вокруг моей книги.
— Мисс Росси, — заговорил я, — прошу вас, я все расскажу. Все, что смогу. Но, пожалуйста, объясните, каким образом вы связаны с профессором Бартоломео Росси.
Она нагнулась, открыла портфель и достала кожаную коробочку.
— Ничего, если я закурю? Хотите сигарету?
Меня вновь поразила мужская уверенность, проявлявшаяся в ней, когда девушка отбрасывала женскую агрессивность.
Я помотал головой: я не выносил табачного дыма, но из этой спокойной гладкой руки почти готов был принять и сигарету. Она непринужденно затянулась, сжимая мундштук правым уголком губ.
— Не знаю, с какой стати говорить об этом с посторонним. Должно быть, мне здесь одиноко. Я уже два месяца ни с кем по-настоящему не разговаривала, только о работе. И вы, мне кажется, не из сплетников, хотя, видит бог, на нашем факультете их полным-полно.
В ее голосе прозвучала сдержанная злость, и сквозь нее прорвался заметный акцент.
— Но если вы сдержите слово…
Она снова взглянула жестко, выпрямилась, напряженно сжимая в руке сигарету.
— Мои отношения с профессором Росси совсем просты. Или должны бы быть простыми. Он мой отец. Он встречался с моей матерью, когда приезжал в Румынию на поиски Дракулы.
Я расплескал кофе по скатерти, залил колени, рубашку — все равно ее пора было сменить, — забрызгал ей щеку. Девушка, уставившись на меня, стерла брызги ладонью.
— Господи, извините. Извините…
Я пытался навести порядок, схватив и свою и ее салфетку.
— Вы в самом деле удивились, — не шевелясь, сказала она. — Значит, вы с ним знакомы.
— Знаком, — признал я. — Он мой куратор. Но о Румынии он никогда не рассказывал и… не говорил, что у него есть семья.
— У него нет семьи.
Ее слова резанули меня ледяным холодом.
— Я, видите ли, ни разу с ним не встречалась, хотя теперь, вероятно, это только вопрос времени.
Она чуть откинулась на неудобном стуле и неловко ссутулила плечи, словно отстраняя всякую попытку сочувствия.
— Я видела его однажды, издалека, на лекции — представьте себе, так вот, издали, впервые увидеть собственного отца.
Я смял салфетки в мокрый ком и сдвинул все в сторону — чашки, ложки, все как попало.
— Но почему?
— Это довольно странная история, — сказала она, не сводя с меня взгляда, нет, она не ушла в свои мысли, а чутко ловила каждое мое движение. — Ну, хорошо. История из серии «поматросил и бросил». — При ее акценте это прозвучало странно, но мне не хотелось улыбаться. — В сущности, ничего особенного. Он познакомился с матерью в деревне, некоторое время наслаждался ее обществом, а потом уехал, оставив свой адрес в Англии. Уже после его отъезда мать поняла, что беременна, и сестра, которая жила в Венгрии, помогла ей выбраться туда до моего рождения.