Она задумчиво выпустила колечко серого дыма, но взгляд мой не отпускала. Мне пришло в голову, что для Элен Росси преследования коммунистических властей, о которых она отзывалась с таким цинизмом, могут оказаться опаснее мести Дракулы. Но, может быть, она уже стала «невозвращенкой»? Я сделал себе заметку в памяти спросить об этом позже. Позже? А что стало с ее матерью? Или всю эту историю она заранее сочинила еще в Венгрии, чтобы обратить на себя внимание известного западного ученого?
Она думала о своем.
— Представляете картину? Забытая дочь достигает высот в науке, находит отца, счастливая встреча…
От горечи в ее голосе у меня перехватило горло.
— Но у меня на уме было другое. Я хотела, чтобы он услышал обо мне как бы случайно — о моих публикациях, моих лекциях. Посмотрим, сумеет ли он и тогда прятаться от собственного прошлого, не замечать меня, как не замечал мою мать. И это дело с Дракулой… — Она нацелилась на меня кончиком сигареты. — Мать, благослови боже ее простую душу, мне кое-что рассказала.
— О чем рассказала? — слабо спросил я.
— О том, как Росси интересовался этой темой, я узнала только прошлым летом, перед отъездом в Лондон. Так они и познакомились: он выспрашивал в деревне предания о вампирах, а она кое-что слышала о них от отца и его подружек — хотя, вы понимаете, в тех местах мужчине нельзя на людях заговорить с молодой девушкой. Но он, наверно, не знал. Понимаете, историк — не этнограф. Он приехал в Румынию за сведениями о Владе Цепеше, о нашем милом графе Дракуле. И не кажется ли вам странным, — она вдруг склонилась вперед, приблизив лицо к лицу, но это был жест возмущения, а не мольбы, — не кажется ли вам жутко странным, что он ни слова не написал на эту тему? Ни единой статейки, вы же знаете. Почему? — спросила я себя. Отчего выдающийся знаток исторических мест — и женщин, как видно: кто знает, сколько у него в тех местах осталось гениальных дочурок? — отчего он не опубликовал результаты столь необычных исследований?
— Почему же? — Я замер.
— Могу объяснить. Он приберегает их для заключительного аккорда. Хранит как тайную страсть. Какие еще причины могут быть у ученого для молчания? Но его ожидает сюрприз… — Очаровательная улыбка превратилась в усмешку, довольно неприятную. — Вы не поверите, как много я успела сделать за год, с тех пор как узнала о его страстишке. С Росси я не встречалась, но позаботилась, чтобы на факультете знали, над чем я работаю. Как он будет разочарован, увидев, что его опередили, опубликовав подробную статью на ту же тему — да еще под его собственным именем. Великолепно! Я, как видите, переехав сюда, даже взяла себе отцовскую фамилию: этакий научный