Она подошла к поникшему костру, над которым висел котел, и подобрала со снега длинную деревянную ложку.
— Иди сюда, — позвала она Степана. — Печень сварилась. Ешь.
Они сидели вместе с детьми вокруг костра и по очереди вылавливали из котла кусочки печени. Степан не ощущал никакого вкуса, но еда наполнила его теплом и силой.
— Надо уходить отсюда, — сказала девушка.
— А что делать с убитыми?
— Мой брат, мой племянник и мать моего мужа — они лежат вместе с родными и соседями. Брат давно приготовил место для всей семьи. А белых съедят звери и птицы. Если хочешь, можешь похоронить их так, как это у вас принято.
— Нет. Не хочу. Ке Шау Тин был твоим братом?
Она не ответила.
— Извини за дурацкий вопрос, — сказал Степан. — Я просто думал, что ты его дочь.
— Мое имя Me Cay Бис[3], — сказала она. — Ты можешь называть меня Саби. Когда я работала у белых, хозяйка называла меня Саби.
— А мое имя Степан. Но ты можешь называть меня Стивен.
— Стивен, нам надо уходить.
— Куда мы пойдем? Мне надо на почтовую станцию, там я буду ждать доктора Фарбера.
— Мы проводим тебя до станции.
— А потом? Куда ты отправишься с маленькими детьми?
— На Верхнее болото или на Красную реку. Там еще могут быть наши родичи. Давай собирать вещи.
— У меня нет вещей.
— Лошадь, оружие, шкуры — теперь это все твое. — Она встала, и вместе с ней поднялись со снега оба малыша.
— Нет, — покачал головой Степан. — Шкуры я отдам профессору. А лошадь и оружие — тебе.
— Лошадь я возьму, — согласилась Саби. — Оружие разделим поровну. Если тебе все равно, то я возьму "спрингфилд", а винчестер и кольты оставь себе.
— Это у вас называется "разделить поровну"?
Степан Гончар взвесил на ладони мешочки с монетами. Все они показались одинаковыми по весу, а внутрь он даже не стал заглядывать. Один кисет он опустил в карман.
— Деньги мы тоже разделим "поровну", — сказал он, вложив три оставшихся мешочка в руки девушки. — Совсем забыл, я же должен отдать чеки. Один чек за каждую пару шкур. Сколько их там?
Они подошли к серой лошади, которая смирно стояла в сторонке, и пересчитали шкуры, свисавшие из-под седельной сумки. Двенадцать пар. Все с берестяными бирками, на которых были выжжены какие-то линии и фигурки. На другом боку лошади висели еще две связки, в каждой по десять шкур. Все они тоже были с бирками.
— Я знаю, чьи это бобры, — сказала Саби, разглядев рисунки на бирках. — На Верхнем болоте стояла семья Во Гон Бью. Он не мог продать эти связки. Значит, он убит. Значит, мне незачем уходить на Верхнее болото.
Степан вспомнил, о чем говорили убийцы, и спросил: