— Приятно, когда клиент расплачивается не бумажками, а золотом. Но, может быть, ты все же освободишь место для тарелки?
Наверно, блеск золота прибавил Степану аппетита, потому что никогда еще он не ел с таким кайфом. Когда от обеих куропаток осталась только горка косточек, Гончар откинулся на спинку стула и спросил:
— И всегда у тебя так многолюдно?
Трактирщик поставил перед ним кофейник:
— Свои шуточки, братец, прибереги для доктора Фарбера. Он записывает всякий бред. А что касается моего заведения, то в обычные дни тут не протолкнешься, и я даже нанимаю помощников на кухню. Сегодня просто день такой неудачный.
— Ночью на перевале был сильный туман, — сказал Степан. — Может быть, твои клиенты застряли в дороге?
— Мои клиенты попрятались, как суслики по норкам. Никто не хочет неприятностей. В округе шатается отчаянная компания. Слышал про Фрэнка Юдла?
— Еще нет, но, кажется, сейчас услышу. Могу я угостить тебя чем-нибудь крепче, чем кофе?
— Ясное дело, — трактирщик подмигнул и через минуту вернулся к столу с бутылкой и парой стаканчиков.
— Ты можешь звать меня Эрни, — представился он, разливая пахучий самогон.
— А я — Стивен Питерс.
— Давно болтаешься по Западу?
— Нет. Недавно.
— Я так и понял, что ты с Востока. И одет ты не по-нашему, как моряк. И говоришь как голландец. Похоже, ты еще не понял, куда попал. Как тебе тут нравится, на Западе?
— Запад есть Запад, Восток есть Восток, — глубокомысленно ответил Гончар.
— Так вот, Стив. Раз уж тебя занесло ко мне в такой день, то тебе не помешает знать кое-что, — Эрни залпом опорожнил свою стопку и, не дожидаясь предложения, снова наполнил. — Когда живешь на границе, мимо твоего дома проходят разные люди, и не каждого из них можно пускать под свою крышу. Фрэнк Юдл — как раз из таких. Говорят, он натворил немало такого, что ему лучше не оставаться в Штатах. Вот он и удирает за границу. И по дороге прихватывает все, что ему может пригодиться на новом месте. Поэтому все мои постояльцы живо смылись отсюда. Ты же видел, в конюшне ни одной лошади. Фрэнк заберет последнюю курицу, если она попадется ему на глаза. Но у меня все в порядке. Ни лошадей, ни куриц. Если он попросит бочонок рома, я отдам ему не задумываясь. И не потому, что боюсь Фрэнка. А просто потому, что один несчастный бочонок не стоит того, чтобы из-за него устраивать битву при Геттисберге[5].
— А два бочонка?
— А вот за два я уже могу и завалить, — спокойно ответил Эрни. — Потому что у меня их всего-то два и осталось. Отдам — нечем торговать. Нечем торговать — нечего жрать. Все очень просто. Вот я и говорю, что тебе лучше бы убрать свои шкуры, пока они никому не намозолили глаза. Мой бизнес — ром, твой — шкуры. Береги свой бизнес, Стиви.