А бабушка Волк добавила:
– Я бы к нам во двор по пропускам пускала.
– А Жилец-то этот, – продолжала Райка, – дурак дураком. Перышки собирает. Верно Крендель говорит: надо из них подушку сделать.
– Да чего ты к Жильцу привязалась? – сказала бабушка Волк. – Паковалась бы лучше. Не сегодня-завтра дом снесут.
– Пускай все вокруг сносят – я одна останусь! – крикнула тетя Паня со своего этажа. – Меня им сроду не снести!
– Ты, Паня, неправа, – рассудительно сказал дядя Сюва. – Ты новому дорогу дать не хочешь. Где ж твоя сознательность?
– Знаю где, – ответила тетя Паня и, подумав, добавила: – Где надо, там и есть.
– Не могу их слушать. Надоело, – сказал Крендель, посмотрев на буфет, стоящий на крыше.
Одинокая ворона пересекла небо над Зонточным переулком.
Крендель потускнел. Вчерашние кармановские события захватили его, отвлекли, а сегодня мы снова вернулись к старому, покоробленному буфету. Два дня назад буфет казался чудом, когда из него вылетали голуби, а сейчас стал никому не нужной глупостью, хотелось сбросить его с крыши, расшибить вдребезги.
– Не могу, – сказал Крендель. – Сердце разрывается. Выведи меня на улицу.
Он навалился на меня, обнял за плечи, и я буквально вынес его из ворот.
Залитый воскресным солнцем лежал перед нами Зонточный переулок. Кто-то играл на аккордеоне. Над пустырем за Красным домом подымался столб дыма. Там жгли овощные ящики.
Мы постояли у ворот, поглядели, как горят ящики, Крендель ткнул пальцем в тротуар:
– Погляди-кось.
На асфальте был ясно виден отпечаток босой ноги. Это была правая нога Кренделя. В прошлом году, когда здесь ремонтировали тротуар, он разулся, отпечатал подошву на мягком горячем асфальте, надеясь, что этот след останется на века.
– Обжегся тогда невероятно, – вспомнил он, присел на корточки, поковырял след щепкой, проверяя, крепко ли тот сидит на месте.
След сидел крепко, обтерся совсем немного, но Крендель печально вздохнул:
– Вряд ли этот след останется на века. Дом снесут – будут тротуар перекрывать. Да так ли уж важно оставлять свой след на века? Если все начнут оставлять следы – плюнуть некуда будет.
Не глядя больше на свой след, Крендель побрел к Воронцовке. Всем своим видом он показывал, что жизнь его сложилась криво: и голубей-то украли, и след не останется на века.
Только на Таганской площади он немного выпрямился, поглядел по сторонам и вдруг изо всей силы толкнул меня в бок:
– Смотри!
Быстрым шагом, почти бегом прямо перед нами пересек Таганскую площадь человек в кожаной кепке и замызганном кожаном пальто.