Солнце уже вполне зримо сместилось к западу, но легче от этого не стало. Сверху пекло, от раскаленных камней дышало жаром, отраженный от идеально гладкой морской поверхности солнечный свет резал глаза. К тому времени, когда мы, едва волоча ноги, дотащились до пансионата, с нас сошло семь потов. Я добрела до тенистой аллеи и упала на первую подвернувшуюся скамейку, а Леша и Прошка отправились к Славкам. Вернулись они минут через десять, и по их лицам я сразу поняла, что Славкам о судьбе Генриха ничего не известно.
— Не заходил он к ним, — сообщил Леша. — Они сегодня почти целый день просидели в номере, так что вряд ли Генрих мог с ними разминуться. Может, спросить у Белова?
— Нет, это ты неудачно придумал. Белов, не дай бог, решит, что Генрих пустился в бега. Еще сочтет его исчезновение признанием вины. Придется идти дальше. Генрих мог войти в ворота и не заметить ни забора, ни корпусов. А тут сквозной проход.
— Ну и куда же мы пойдем? — уныло спросил Прошка.
— Куда понадобится, — огрызнулась я. — Нечего было его одного отпускать. Заблудиться тут, видите ли, невозможно! Можно подумать, вы первый день с Генрихом знакомы.
Прошка без единого звука проглотил упрек и покорно поплелся за нами с Лешей. Как мы добрались до остановки автобуса, идущего на Алушту, я помню весьма смутно. Зато отчетливо помню бетонную стену, которая преградила нам путь, когда мы попытались пройти по берегу дальше. За стеной, увенчанной колючей проволокой, торчали, подпирая небо, какие-то безобразные металлические конструкции. Шоссе, подходившее у остановки почти к самому морю, огибало забор и круто поворачивало в гору.
— Все! Дальше идти бессмысленно, — объявил Прошка. — Думаю, даже Генрих не способен полезть через колючую проволоку или потопать по такому солнцепеку в горы.
— Но куда же он тогда подевался? — недоуменно спросил Леша. — И что нам теперь делать?
— Возвращаемся в пансионат, — хмуро скомандовала я. — Черт с ним, с Беловым! Пусть подозревает Генриха, пусть хоть всесоюзный розыск объявляет, главное, чтобы Генрих нашелся.
Половину обратного пути до пансионата мы проделали на карачках. Ноги нас не держали, а нужно было не только идти по сравнительно ровному берегу, но и перебираться через завалы и обломки скал. Воздух от духоты так сгустился, что, казалось, его можно резать ножом. Добравшись на полусогнутых до административного корпуса, мы с Прошкой бросились на скамейку, молчаливо свалив миссию переговоров с Беловым на Лешу — он единственный из нас сохранил какое-то подобие человеческого облика.