Она заслуживала большего, чем он мог ей дать.
– Ты все делала как надо, – отозвался он.
Айрис оперлась подбородком о его плечо и шмыгнула еще громче.
– Тогда почему же ты меня покидаешь? Какой ты жестокий!
– Я не хотел этого, – мягко ответил он. – Я всегда буду хорошо к тебе относиться.
Айрис яростно отшатнулась, сверкнув глазами:
– Самые бесполезные слова: «Я хорошо к тебе отношусь!» Да по мне, лучше никак не относись, тогда я хоть смогу тебя возненавидеть. А хорошо относиться… Это недостаточно хорошо для меня. Будь ты проклят! Ну почему она должна была оказаться молодой и красивой? Я даже не смогу обсуждать ее с друзьями. Что бы я ни сказала, все будут думать, что это ревность старухи.
Люк улыбнулся, глядя на ее надутые губки:
– Никто так не подумает.
Айрис, подойдя к зеркалу в золоченой раме, стала взбивать пушистые медные локоны.
– Ты собираешься на ней жениться?
Он с грустью подумал, что все далеко не так просто.
– Если она захочет за меня выйти.
Айрис презрительно хмыкнула:
– Не думаю, что в этом стоит сомневаться, дорогой. У нее больше никогда не будет ни одного шанса заманить в сети такого мужчину, как ты…
Люк подошел к ней сзади и, протянув руку через ее плечо, поймал ее беспокойные пальцы. Взгляды их встретились в зеркале.
– Спасибо, – тихо произнес он.
– За что? – Голос ее дрогнул.
– За то, что ты такая щедрая и красивая. За то, что много ночей я был не один. Я не жалею ни об одной из них. И надеюсь, ты тоже. – Он коротко сжал ее пальцы перед тем, как отпустить их совсем.
– Люк… – Айрис обернулась к нему, глаза смотрели отчаянно и нежно. – Обещай мне…, если что-то у тебя пойдет не так…, если ты решишь, что сделал ошибку…, обещай, что вернешься ко мне.
Люк склонился к ней и ласково поцеловал в лоб.
– Прощай, – прошептал он.
Айрис кивнула, одинокая слеза скатилась у нее по щеке.
Когда он направился к двери, она отвернулась и закрыла глаза, чтобы не видеть, как он уходит из ее жизни.
***
Люк подъехал к главному входу в Саутгейт-Холл, когда садилось солнце. Он гнал своего черного арабского жеребца от самых дверей городского дома Айрис, испытывая невыразимое наслаждение от свиста ветра в ушах и вида стремительно летящей под копыта земли. Потный и запыленный, он был все равно доволен: его мышцы приятно горели от физического напряжения скачки. Спешившись, он передал поводья ожидавшему груму и, когда тот, повел коня в конюшню, бросил ему вслед:
– Позаботься, чтобы он хорошенько остыл.
– Милорд… – На пороге стоял Сеймур. Выражение легкой тревоги на лице многоопытного дворецкого говорило о чрезвычайном потрясении. – Милорд, здесь Эшборны…