Старик хлопнул в ладоши, и в дверь тотчас ворвалась Белка с тем же подносом, на котором теперь высилась накрытая салфеткой большая тарелка с хлебом и дымящаяся миска с горячей картошкой.
Паппенгейм сдернул салфетку с большой продолговатой тарелки на столе, и у меня сразу рот наполнился слюной: на тарелке лежала аппетитная жирная селедка.
– Хорошая рыба, как видите, водитшя не только в Зверюге, – шутил старик. – Гренландшкая шельдь тоже неплохая вещь.
Мы так отвыкли от этой чудесной еды, что живо расправились с селёдкой, и Паппенгейм показал знаками Белке, чтобы она «повторила блюдо».
– Может, ешть желание покушать наших рушшких килек? – спрашивал старик, вскрывая ножом коробку со знакомой всему миру этикеткой Каспийского рыбтреста.
Мы с удовольствием съели и кильки. Аппетит у нас разыгрался, и вторая порция селедки с картошкой исчезла со стола так же быстро, как и первая.
– Ну, а теперь, – сказал Паппенгейм, – пока готовят на кухне кофе, я ошмелюшь предложить вашему вниманию проект одного документа.
Он сходил в соседнюю комнату, принес папку и прочитал на немецком языке следующий текст:
«Мы, нижеподписавшиеся Василий Молокоедов, Дмитрий Кожедубов и Лев Гомзин, настоящим свидетельствуем о том, что у господина Паппенгейма Карла имеется участок земли в Острогорском районе. Этот участок под названием Золотая Долина был куплен вышеназванным Карлом Паппенгеймом у господина Шарль ван Акера в 1916 году и разрабатывался им впредь до 1942 года.
Мы хорошо знаем и можем поклясться на Библии, что Карл Паппенгейм тщательно охранял медь, имеющуюся в районе Золотой Долины, от большевиков. Никто, кроме него, не имеет права на Золотую Долину.
О чем мы имеем честь свидетельствовать своими подписями».
Окончив чтение, немец снял с переносицы старомодное золотое пенсне и обвел всех глазами, проверяя, как подействовало его сочинение. Димка сидел насупившись, Левка между делом продолжал доедать остатки селедки, и только я смотрел во все глаза на это чудище.
– Ешли у ваш нет вожражений, мы можем поехать шегодня к нотариушу и подпишать этот документ по вшей форме, – мягко сказал старик.
– Напрасно трудились над бумагой, – огрызнулся я. – Мы ее не подпишем.
– Зря потратились на угощение, – добавил Левка, отодвигая тарелку с чисто высосанной селедочной головкой. – Рублей на десять, поди, скормили…
В глазах Паппенгейма вспыхнул недобрый огонек. Немец побелел от гнева, но старался сдержать злобу.
– Я уже говорил вашему сыну, – чеканил я, – мы Россией не торгуем.
– Хо! – удивился старик. – Я и не заштавляю ваш продавать родину. Вы только удоштоверьте то, что принадлежит мне по праву.