Но у мамы никогда не было в глазах такой тревоги и такого страха, как у нее. На маминых губах всегда была улыбка. Мама делала людей счастливыми. Она никому не причиняла боли и огорчения.
«Почему ты должны брать на себя всю вину? — ехидно проскрипел чей-то голос. — Карен Грант хотела избавиться от Элана. Она под любыми предлогами оставалась в Нью-Йорке. Он был одинок. Он почти все время ужинал пиццей. Он нуждался во мне. Просто он этого еще не понимал. Я ненавижу Карен. Мне бы хотелось, чтобы она умерла».
Лори подошла к письменному столу.
Через несколько минут Софи постучала в дверь и раздался ее встревоженный голос:
— Лори, обед готов. С тобой все в порядке?
— Оставь меня, пожалуйста, в покое. В конце концов не испарится же этот чертов бульон.
Раздраженная, она сложила только что написанное письмо и сунула его в конверт.
Около 12.30 к дому подошел почтальон. Лори смотрела из окна, как он прошел по дорожке; торопливо сбежав по лестнице, она открыла дверь, когда он был уже возле дома.
— Давайте мне почту и возьмите это.
Когда Лори закрыла дверь, из кухни выбежала Софи.
— Лори, Сара не хочет, чтобы ты куда-нибудь выходила.
— Глупенькая, я никуда и не собиралась. Я просто взяла почту. — Лори положила руку Софи на плечо. — Софи, ведь ты побудешь со мной до возвращения Сары? Я не хочу оставаться здесь одна.
В среду рано вечером Карен Грант, бледная, но владеющая собой, возвращалась в Нью-Йорк вместе со своей коллегой Энни Вебстер.
— Мне лучше уехать отсюда, — сказала она. — Будет невыносимо оставаться в этом доме.
Вебстер предложила переночевать у нее, но Карен отказалась.
— Ты выглядишь еще более измученной, чем я. Я приму снотворное и сразу лягу спать.
Она спала крепко и долго. Когда проснулась в четверг утром, было уже около одиннадцати. На трех верхних этажах гостиницы находились квартиры. За те три года, что она жила там, Карен постепенно переоборудовала квартиру по своему вкусу: она сменила скучные белесые гостиничные ковры на восточные, с преобладанием ярко-красного, синего и цвета слоновой кости; приобрела старинные светильники, шелковые подушки, изящные статуэтки, оригинальные картины молодых многообещающих художников.
Все это придавало квартире особое очарование, роскошь и индивидуальность. Все же Карен нравились удобства жизни в гостинице, особенно обслуживание. Ей также нравилось, что в ее шкафу было много модной одежды: туфли «Шарль Журдан» и «Феррагамо», шарфики «Гермес», сумочки «Гуччи». Она получала большое удовлетворение от сознания того, что одетые в форму служащие гостиницы всегда обращали внимание на то, как она одета, когда Карен появлялась из лифта.