Его охватил гнев. Он оттолкнулся от дерева, забыв о боли в руке.
— Я прошу тебя подождать! — Обида и дым помешали его крику; превратили его в оборванное рычание. — Хоть немножечко поверить в меня.
Она смотрела на него широко открытыми глазами, такая красивая, такая далекая, без малейших следов преданности, или нежности, или покорности. Он не мог сказать, что она чувствует, что думает.
— Ты должен уже идти, — наконец, сказала она.
— Ты будешь ждать?
Она посмотрела на дом, на пожарище, которое было ее домом.
— Мне ведь некуда идти.
— К твоей кузине Кларе Пэттон, в Лондон.
Странно мотнув головой, как будто стряхивая с нее даутину тумана, она сказала:
— Я позволила этому случиться. Я сама допустила, чтобы это со мной случилось. Я знаю. Я знаю. Я позволила этому случиться.
Его гнев растворился. Он поднял обе руки и прижал пальцы к ее щекам. Бинт выделялся белой тенью на фоне ее плеч. Он поцеловал ее…
— В Лондон. Я там буду.
Он почувствовал, как слезы ручьем полились по ее лицу. Они падали на его обожженные пальцы, холодные и жгучие.
— Уходи, — сказала она, отталкивая его. — Теперь уходи.
Он сделал шаг к ней, но она отвернулась и пошла. Ведро она уронила и теперь шагала вниз по холму, оставив ему только мокрые следы своих слез на пальцах. Он наблюдал за ней, пока она не подошла к пожарному насосу. Ее встретил Мак-Уордер. Магистрат посмотрел на Ли, потом вверх на холм. В этом взгляде не было прощения, только холодный вопрос, чего он медлит.
С.Т. посмотрел на тело Чилтона. Знакомая шпага без ножен валялась рядом с ним. Он прохромал по склону и подобрал свой эспадрон, рядом в тени нашел свою брошенную, отделанную серебром треуголку. Затем он сорвал с тела Чилтона свой плащ. Они закрыли проповеднику глаза, но его белое лицо было подсвечено призрачным медно-розовым светом отраженного пламени.
— Там, куда ты идешь, тебе дополнительное тепло не понадобится, — пробормотал С.Т., забирая свой плащ и поворачиваясь идти.
Никто не обращал на него внимания. Среди мешанины силуэтов и факелов он больше не мог разглядеть Ли. Он повернулся и побрел по холму вверх в темноту.
Трех месяцев было достаточно. Трех месяцев шотландской зимы, проведенных в пещере в конце узкой долины. Этого было больше, чем достаточно. Возможно, Красавчик Принц Чарльз и его босоногие горцы находили это привлекательным, но С.Т. был всего лишь слабый англичанин и чувствовал себя глубоко несчастным.
В старые времена он бы отправился сразу в Лондон до того, как поднимут тревогу и смогут его поймать. Он затерялся бы в толпах Коверн-гардена или Сент-Джемилса, где он знал, кому верить и кого избегать, и какие удобства может купить его золото. Но он не мог взять в такой длинный путь Немо с его раненой ногой, да и сам он не годился для дороги: с обгоревшими руками и лицом и раной на бедре, которая пронзала его мучительной болью при каждом шаге Мистраля.