О господи. Я пробежала по раскаленным углям! По красным тлеющим углям! У меня получилось!
— А я… я даже не заметила! — в замешательстве бормочу я. — И на ногах ни единого ожога!
— Как вам это удалось? — восторженно вопрошает рыжая. — О чем вы думали?
— Сейчас объясню. — Вперед выходит улыбающийся Чандра. — Бекки достигла высшего кармического блаженства. Всем своим существом она сосредоточилась на одной цели, одном чистом образе — это и перевело ее материальное тело в сверхъестественное состояние.
Все таращатся на меня, как на далай-ламу.
— Да не так уж это и трудно, — со скромной улыбкой отвечаю я. — Просто… просветление снизошло, понимаете?
— А что это был за чистый образ? — не отстает рыжая тетка.
— Он был белый? — подсказывает кто-то. — Не совсем…
— А может, такой блестящий, сине-зеленый? — раздается сзади голос Люка.
Я резко оборачиваюсь. Он встречает мой взгляд уверенно и абсолютно серьезно.
— Не помню, — отвечаю я с достоинством. — Цвет не имел значения.
— Может быть, ты чувствовала, что тебя… — Люк словно с трудом подбирает слова, — притягивает к нему тонкая цепочка?
— Прекрасное сравнение, Люк, — одобряет Чандра.
— Нет, — обрезаю я. — Ничего подобного я не чувствовала. И вообще, чтобы понять это состояние, надо быть по-настоящему духовным человеком.
— Ясно, — церемонно кивает Люк.
— Люк, вы вправе гордиться своей женой, — улыбается ему Чандра. — Ведь она только что совершила свой самый удивительный поступок.
Секунда молчания. Люк смотрит на меня, потом на тлеющие угли, на притихшую группу и снова переводит взгляд на Чандру.
— Чандра, — говорит он. — Поверьте мне: то, что вы сейчас видели, — это еще цветочки.
Занятие заканчивается, все идут к террасе — там уже приготовлен поднос с прохладительными напитками. А я все сижу на коврике, медитирую, дабы доказать свою преданность высшим истинам. При этом я представляю себе и ослепительно белое сияние, и восхищенные аплодисменты Труди и Стинга, перед которыми я пробегусь по тлеющим углям. Насладиться триумфом мне мешает чья-то тень, упавшая на лицо.
— Приветствую тебя, о, сама духовность, — слышится голос Люка.
Открываю глаза и вижу, что он протягивает мне стакан сока.
— Ты просто завидуешь, тебе-то до истинной духовности далеко, — парирую я, и небрежно откидываю волосы, чтобы было видно красную точку на лбу.
— До слез завидно, — соглашается Люк. — На-ка, попей.
Он усаживается рядом и передает стакан. Я отпиваю глоток божественно прохладного сока маракуйи, и мы вдвоем устремляем взоры к скрытому в дымке горизонту за далекими холмами.