Амфитеатр был уставлен складными стульчиками – по оценке Мэри, от семисот до тысячи, но она считала, что зрителей будет самое большее человек пятьдесят. Она видела механика, теперь в чистых джинсах и шерстяной рубашке; рядом с ним сидела бледная, некогда красивая женщина, очевидно, жена. Медсестра сидела одна в середине длинного пустого ряда. Задрав голову, она рассматривала первые появляющиеся на небе звезды. Мэри отвернулась, чувствуя, что если она и дальше будет смотреть на это грустное, вытянувшееся лицо, у нее разорвется сердце.
Более знаменитые горожане пока еще не появлялись. Конечно – завершив дневные труды, они скопились за сценой, прихорашиваясь и репетируя свои реплики. Готовились к классному представлению.
Кларк молчал, пока они шли по заросшему травой центральному проходу, вечерний ветерок ерошил ему волосы, и Мэри они показались сухими, как солома. На лбу и в уголках рта у Кларка прорезались морщинки, которых она прежде не видела. Выглядел он так, словно после ленча в Окридже похудел на пятнадцать килограммов, никаких следов Нашпигованного Гормонами Мальчишки, и Мэри решила, что он исчез навсегда. И еще решила, что ей это безразлично.
«Кстати, лапочка, а ты-то сама как выглядишь?»
– Где мы сядем? – спросил Кларк. Голос его был слабым и равнодушным -голос человека, которому кажется, что все происходящее вокруг – это сон. Мэри высмотрела официантку с лихорадкой на губе. Она сидела четырьмя рядами ниже, теперь одетая в светло-серую блузку и хлопчатобумажную юбку, на плечи был наброшен свитер.
– Там, – сказала Мэри, – рядом с ней. – Кларк, ни слова не говоря, повел ее туда.
Официантка подняла глаза на Мэри с Кларком, и Мэри заметила, что глаза у нее уже не бегают – все-таки облегчение. И тут же поняла, в чем дело: она явно находилась в ступоре. Мэри опустила глаза, избегая этого пустого взгляда, и заметила, что левая рука у официантки почти вся перевязана бинтом. Мэри с ужасом осознала, что у нее не хватает одного пальца, а может, и двух.
– Привет, – произнесла девушка. – Я Сисси Томас.
– Привет, Сисси. Я Мэри Уиллнгем. А это мой муж, Кларк.
– Очень приятно, – ответила официантка.
– Ваша рука… – Мэри запнулась, не зная, как продолжить.
– Это Фрэнки. – Сисси говорила с глубоким равнодушием человека, который едет на розовой кобыле по бульвару Мечты. – Фрэнки Лаймон. Все говорят, что живым он был замечательный парень, а испортился, когда попал сюда. Он был их первых… из пионеров, можно сказать. Я не знаю То есть не знаю, был ли он когда-то хорошим. Я только знаю, что сейчас он самая гнусная сволочь. А мне наплевать. Если бы только вам удалось уйти, и я сделаю это снова. И вообще, Кристалл обо мне заботиться.